Почему я люблю цветы

Животных любить легче, чем детей. От животных не ждешь человеческого поведения. Вот есть у меня животное Буся. Она кошка. Выглядит, как кошка, кушает, как кошка и какает как кошка - тоже. В лоток. Причем не просто в лоток, а чтоб там непременно сухо было, чисто и приятно пахло. Кошка Буся как снаряд - в одну и ту же лунку дважды не попадает.

Кошка Буся ведет себя очень хорошо. Она почти все время спит или смотрит в окно или мурлычет у меня на руках. Конечно же, так она себя ведет, когда у нее полная миска еды, свежая вода в поилке и лоток чистый, сухой и приятно пахнет. Когда что-то из этого набора "кошачья радость" отсутствует, кошка ведет себя плохо: охотится на голые пятки хозяев, лакает чай из моего стакана и делает аккуратные кучки рядом с лотком. И никому в голову не приходит возмущаться. Все быстренько бегут и восстанавливают гармонию кошачьей жизни. Еще извиняются "Ой, кисонька, как же мы забыли тебе песочек поменять, бедная, натерпелась..."

Теперь про детей. Пока они весят как кошка, все в принципе терпимо. Такие дети предпочитают проводить большую часть суток в лежачем положении и лакать молоко, от них не ждешь всяких кунштюков. Но уже на этапе приучения детей к лотку начинаются первые конфликты. Особенно обидные по той причине, что ребенок Ивановых уже с шести часов от роду к горшку приучен, и теперь даже спит в нем... А наш ребенок все норовит рядом с горшком наложить и паркетом прикопать.Ну и там по мелочи. Кошка ежели опрокинет любимый горшок с орхидеей с балкона и убьет прохожего, то что с нее взять - жЫвотное. А если карапуз семимесячный кому в ботинок нассыт, то родные ему это будут всю жизнь вспоминать, до самой старости.

Потом ребенок начинает говорить и все, пиши пропало. Теперь уже как кошка совсем нельзя. Теперь нужно на горшок - проситься человеческим языком, чтобы все поняли. И кушать теперь придется не тогда, когда хочется, а тогда, когда посадили... И тут человеческий язык чтобы отказаться или попросить другого - не помогает, потому что его советуют прикусить и жрать, что дают. В общем, теперь если тебе что-то не нравится, то уже нельзя плеваться едой или бросаться ботинками, или даже кучку в неположенном месте сделать. Нужно культурно сказать про свое недовольство. И даже не рассчитывай, что тебя выслушают хотя бы вполовину так же внимательно, как кошку с ее "мяу". В лучшем случае ответ будет "не выдумывай!" Но все-таки у детей есть преимущество перед взрослыми. Дети умеют плакать, а это довольно громко и хочется это прекратить. И иногда, делая наугад и наобум хоть что-нибудь, чтобы ребенок перестал плакать, мы случайно делаем то, что нужно. И когда это получается, и ребенок замолкает, мы даже можем почувствовать к нему любовь.

Вот почему так трудно любить взрослых. Взрослый - это такой человек, который уже не ребенок. И должен уметь объяснять словами, чего он хочет, чего не хочет. И еще там брать на себя обязательства и выполнять договоренности. Еще мы ждем, что взрослый человек будет смелый, честный, сильный. И не будет просить корма у других, а сам пойдет и принесет себе корм. И другим принесет тоже. И детям. И кошке тоже принесет. Вот тогда его можно любить. А это очень сложно. Потому что нету таких взрослых чтобы одновременно и сильные и смелые и честные и сильные и корм приносили и кошек любили одновременно.

Потому что взрослый, который это все умеет одновременно - он бог. А бога любить еще сложнее, чем взрослого. Потому что бог он еще справедливый и все прекрасно должен устроить во всем мире. Чтобы кончились все войны и голод в Сомали, чтобы раком болели только убийцы, а дети наоборот никогда бы не болели. Но пока что в Сомали голод. И с остальным не лучше.

В общем, любить тяжело, потому что все время ждешь от кого-то, что он будет похож на кого-то другого. И очень сложно пережить, когда эти ожидания не оправдываются. Иногда получается простить мужчине, что он не бог. Ребенку - что он не взрослый. Сложнее простить бога. За то, что он не кошка...

http://kotja-shok.livejournal.com/370586.html

Вот Ханна Моисеевна Шкловская - это типичная наша бабушка, то есть бабушка моего мужа, Шейко Анна Алексеевна. Просто вот очень похоже по образу мысли.

От утра понедельника в голове осталось только одно впечатление. Причем вопросительное:
- Почему вокруг так широко представлены мыльницы - и совершенно не распространены веревницы?
yellow_rat

На съемках рекламы постоянно происходит огромное количество всяких случаев, казусов и неожиданных поворотов.
О них рассказывают друзьям потом, уже по завершении проекта, весело хохоча над тем, что чуть было не погубило работу. Но только режиссер Алеся Казанцева может описывать "кабзду" на съемках с потрясающим терапевтическим эффектом - все хохочут и начинают проще смотреть на жизнь и на свою работу, от которой устают даже самые стойкие и влюбленные в дело своей жизни.

Путь бобра

Недавно снимала бобров. По сюжету бобер должен был пробежать по кадру, взять в лапы книгу, начать листать и изображать чтение. Мы сразу сказали заказчику, что очень постараемся найти читающих бобров, но скорее всего, их не так много. Я люблю свою работу за то, что всегда сталкиваешься с чем-то новым. Нельзя сразу говорить заказчику нет, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. По зоопаркам, театрам зверей, дрессировщикам. И все нам говорили: "Вы в своем уме? Бобры не поддаются дрессировке. И даже если поддаются, то нужны месяцы, чтобы заставить читать". А у нас съемка через неделю, но мы все равно искали. И вот к концу третьего дня в дверях офиса появляется торжественный администратор, насквозь пропахший ветром и бобрами, который говорит, что есть один частный бобрятник в Подмосковье, который он нашел, и даже снял там небольшое видео. На этом видео бобер по команде "Начали!" вбегал в кадр, брал в лапы книгу и начинал ее листать. Оказывается, в этом бобрятнике иногда проводят небольшие представления для детей и там как раз есть такой концертный номер. Мы страшно обрадовались и выслали видео заказчику. Нас переполняли то радость, то волнение, то гордость. Приходит ответ: "Нет. Это какой-то темный бобер. И у него странный хвост. Нужно поискать более светлого бобра и более крупного. Напоминаем, что съемки скоро и просим поторопиться. За три дня от вас пришел только один бобер, мы рассчитывали на варианты". Как известно, от бобра бобра не ищут. Продюсер сел писать ответ, но все время стирал первую строчку, потому что каждый раз начинал с вопроса: "Вы о#уели?" Нельзя сразу начинать письмо так, потому что мы профессионалы. Поэтому мы сказали, что обязательно поищем и начали искать. Звоним в бобрятник и уточняем наличие более светлых читающих бобров с красивыми хвостами (желательно покрупнее). Нам говорят: "Вы о#уели?" Не потому что они непрофессионалы, а просто нормальные люди.
Иногда, когда происходит встреча с заказчиком, хочется включить на телефоне режим видео и сказать: "Не обращайте, не обращайте внимания, продолжайте, пожалуйста". Выложить это на ютуб и собрать сто миллионов просмотров за минуту.
Когда стало понятно, что во всем мире есть только один читающий бобер (да и тот, к сожалению, темноват, мелковат и хвост не такой), то начался следующий этап контактной шизофрении: "А давайте покрасим бобра!" И заказчик начинает натурально высылать варианты цветов красок для волос, которые обычно представлены в человеческих парикмахерских. Цвета назывались так, чтобы привлекать тетек: молодая японская вишня и сочный шатен. В моей жизни было уже такое, когда заказчику не нравились черные пятна на белой собаке. Вызывали художника по гриму, который рисовал трафарет (!!!) и, прикладывая к собаке, наносил пятна нужной формы (форму пятен утверждали неделю). Сделать из бобра сочного шатена, конечно, можно. Не сложно вообразить себе бобра цвета молодой японской вишни. Но совершенно невозможно представить на#уя.
Иногда совершенно не остается сил ни на что. И хочется сказать: "Извините, вы не могли бы вложить свою шею мне в руку и начать ее резко непомерно раздувать, чтобы я могла вас задушить, а то совершенно не осталось сил, чтобы даже вас убить". Отбившись от покраски бобра, мы немного еще поспорили о том, чтобы привязывать ему другой хвост. И переубедили кормить бобра до отвала, чтобы он стал жирнее и крупнее, потому что все равно остался день до съемок, он не успеет располнеть. В конце концов, если в вас не осталось ничего человеческого, можно набить бобра сеном, но он тогда не будет читать и бегать. На съемках все ждали, что возникнет комментарий о том, что бобер должен читать вслух. И лучше с выражением. И, кстати, что он должен читать?

Кабзда

Я выучила новое слово.
Кабзда! (ударение на последнюю букву)
Кабзда - это что-то вроде капец, но женского рода и более интенсивно.
До этого я знала другое слово. Оно называлось консёрн.
Консёрн – это то же самое, что и кабзда, но от английского сoncern. То есть беспокойство, озабоченность, настороженность, опасение.
Слову консёрн меня научили рекламные агентства, с которыми я часто снимаю ролики.
Например, на площадке говорят: "Агентство в консёрне". Это значит, что есть сомнения. Иными словами, у агентства какая-то небольшая кабзда.
Агентство, как я успела заметить, находится в состоянии перманентного консёрна. Например, для одного ролика три недели выбирали женщину с идеальными руками. Нужен был кадр, в котором женские руки вытаскивают из русской печки жаркое в горшочках. Агентство не выходило из консёрна. Все руки перебрали. Настолько ли у идеальные суставчики между фалангами пальцев? Настолько ли хороши ногтевые пластины? Мне звонили в три часа ночи с уточняющими вопросами: «Какая фамилия у актрисы, у которой чуть кривоват левый мизинец? Ларионова или Федорова?» И я знала, что это Потапова. Пригласили специального мастера по маникюру со всей палитрой лака. Маникюр стоил 15 000 рублей. Дальше начался настоящий консёрн. Долго выбирали платье с нужной длинной рукава. Потом думали: будет ли кирпичный цвет рукава спорить в кадре с цветом глиняных горшочков? А на съемках поняли, что женщина не может голыми руками вытаскивать горячее жаркое. И вот в этот момент началась небольшая кабзда. Поэтому дали актрисе в руки ухват, надели огромные прихватки-рукавицы и нормально сняли.

Жук

Нам нужен был жук. Специальный жук для съемок. Определенной породы. Режиссер говорит: «Хочу именно этого жука, хоть вы все тут сдохните. Без него съемки не будет». По замыслу режиссера жук должен был ползти по столу перед лицом героя. А тут как раз удача: в Москве проходила выставка жуков. И привезли в единственном экземпляре того самого редкого жука. Продюсеры встали перед хозяином на колени: "Дай!" Тот ни в какую: "Вы с ума сошли? Я его вез через все границы, держу в определенном климате, кормлю специальным говном!" Продюсеры бросают мужику свои паспорта, документы на квартиру – все, что хочешь, только отдай. Тот еле-еле соглашается за такие деньги, после получения которых жук может больше не пользоваться своими крыльями, а купить самолет.
И вот съемка. Выставили кадр. Актера посадили за стол. Жука высадили (он был как раз после обеда, нормально поел, настроение у жука хорошее, видимо, был десерт). Внимание! Камера! И вот тут происходит настоящее говно. Потому что жук принимает осветительный прибор за солнце, взлетает, бьется с характерным глухим звуком, падает и тут же сдыхает навсегда.
Любой нормальный человек скажет: "Что за идиоты!!! Ну, сдох! Ну, снимете без жука, что за бред?" А это же для кого-то не бред. Это – жизнь.

Зайцы, лисы или лоси

Один раз я писала важное письмо. Там было написано: "Для монтажа нам срочно нужно найти съемку зайцев, лис или лосей в ночном зимнем лесу. При этом они не должны есть или бегать. У нас по сюжету по ночному зимнему лесу едет пожарная машина с мигалками, герой поет песню "Милая моя, солнышко лесное", а зайцы, лисы или лоси это слышат и реагируют". Я это написала и быстро отправила, потому что много работы. А потом представила лицо человека, который получил это письмо. И тогда я добавила: "Трава в верхнем ящике на ресепшене".

Мышь

А режиссер говорит: "Извините, а мог бы он пробежать быстрее и лучше чуть левее по кадру? А потом развернуться на камеру в определенной точке и вот так пошевелить усами?" И ты говоришь: "В принципе да. Может. Но он этого не будет делать". – "Почему?" И ты смотришь на режиссера и как бы злишься, ненавидишь, но одновременно его становится даже жалко. И говоришь ему честно: "Он так не будет делать, потому что он – мышь. Вы понимаете? Он – мышь. Ну, животное. Он вообще вряд ли понимает, что живет, он просто так всю жизнь бегает и смотрит, как получится". Режиссер говорит: "Ааа..." Я говорю: "Вы понимаете, мы можем, конечно, запустить мышь левее по кадру и даже придать ускорение, но мы не договоримся о повороте головы в нужной точке. Вы же наверняка хотите, чтобы мышь только голову поворачивала, а не всем туловищем разворачивалась?" У режиссера такая радость в глазах: "Да! Да! Именно только голову!" Я говорю: "Вы понимаете, этого не получится". – "Почему?" И опять ты его одновременно то ненавидишь, то жалеешь.

Еж

И задача-то стояла простая. Еж должен был свернуться в клубок, черепаха втянуть голову, а хамелеон изменить цвет. Три простых кадра. Надо слегка напугать зверушку – и все снято, всем спасибо. Никаких же сверхъестественных задач не ставилось.
Брали проверенных животных у знакомых дрессировщиков. После двух недель поисков оказалось, что хамелеоны, которые снимаются в кино, вообще не меняют цвет. Они же меняются, когда боятся. А оказалось, что после съемок хамелеоны уже ничего не боятся. Черепахи не втягивают голову, ежи не сворачиваются. Киносъемочный еж скорее встанет на мостик, чем банально свернется. Ему уже ничего не страшно! А режиссер хотел в кадре тугой клубок. Там тоже свои нюансы оказались: для позы «клубок» подходят только молодые ежи, потому что они наиболее пластичны. Стояли, как идиоты в этом павильоне. Люди вон уже "Аватара" давно сняли, а у нас ежи не сворачиваются. И что делать непонятно. Ситуация называется "закат солнца вручную". Думаем: "Надо показать им что-то очень страшное". Главный заказчик говорит: "Ладно. Я пойду". Ну, сняли потом как-то, конечно.

Еще ежи

По телефону рассказал режиссер:
"Проект очень ответственный, готовимся снимать рекламный ролик. По сюжету там ребенок-еж прибегает к маме с папой. Родители тоже ежи. Папа-еж 40 лет, плотного телосложения – так и написано. Ну и вот. Ребенок принес им гриб. Написано: "Ребенок-еж прибегает в дом, где родители тихо занимаются яблоками". Ну, ты понимаешь? РОДИТЕЛИ ЗАНИМАЮТСЯ ЯБЛОКАМИ. Застал маму и папу врасплох, блять.
А потом знаешь, что было? Потом мне пишут письмо: "В конце нашей истории семья ежей приходит к другим знакомым ежам в гости. Таким образом, мы видим наших ежей в обыденной жизни и в гостях у ежей-друзей. Вопрос следующий: надо придумать, какие различия у героев могут быть в костюмах обычных и гостевых?" Я стараюсь оставаться вежливым и им отвечаю: "Может быть, дадим ежам в руки тортик? Мол, в гости с тортиком, это отличит героев от обыденности, визуально придаст им гостевой характер". Мне отвечают: "Нет. Клиент хочет, чтобы различие было именно в костюмах ежей. Вы режиссер и обязаны дать клиенту представление о том, в чем ежи могут ходить в гости". А у меня два высших образования. Я страшно нажрался в тот вечер, просто страшно…"

Дети

Многомиллионный бюджет. Рекламный ролик для всех стран мира. В главной роли – маленькая девочка. Искали ее месяц. И так искали, и сяк искали. Чтобы когда она появилась на экране, то всем странам мира срочно захотелось купить этот продукт. Нашли! Такая прекрасная, что не оторвать глаз. Просто Девочка с большой буквы. Выбирали из сотен претенденток. Именно так люди представляют себе ангелов. Сделали с ней актерские пробы. Все прекрасно! Девочка играет отлично, как взрослая. Заказчик умиляется, глядя на нее, до слез и готов выкупить весь свой продукт самостоятельно. Привели девочку на съемку. Она встала в кадр – и все. Режиссер с ней и так, и сяк – не работает девочка. Стоит, как бетонная стена. Ростом один метр три сантиметра. Стоит этот метр, вокруг 80 человек с высшим образованием, а метр даже не улыбается. Ни в какую. И слова не вытянуть. Ей говорят: "Аделаида". Метр зовут именно так: Аделаида, я не вру. Ей говорят: "Аделаида, в чем дело?" И тут она рассказывает страшную историю. Оказывается, накануне ночью ей приснился сон. И в этом сне она была феей. А когда она проснулась, то оказалось, что она не фея. И у нее нет ни короны, ни волшебной палочки. "И что?" - спрашивают ее 80 человек с высшим образованием, которые в этот момент уже стоят на коленях и готовы отдать девочке весь свой многомиллионный бюджет, лишь бы она улыбнулась. "И НИЧЕГО! ТЕПЕРЬ – ВСЕ!" - говорит метр, сворачивает натуральную фигу из пухлой детской ручки и уходит со съемочной площадки.

И даже люди на конях

Один раз мы поехали снимать, как конная армия мчится в зимнем снежном поле. И все должно было быть таким массовым, с размахом, ОГО-ГО! Была зима, дикий холод и каскадеры сказали, что дураков нет скакать по такому морозу. Сами, мол, скачите. У нас осталась парочка каких-то смельчаков, которые скакали во всех кадрах. И вот мы вернулись со съемок, сидим в монтажной, отсматриваем материал, режиссер видит, как на экране вместо огромной армии пара замерзших людей, размазывая стекленеющие сопли вокруг красных носов, кое-как скачут и по выражению лиц этих воинов видно, что они ничего не хотят завоевывать, а очень хотят домой. И вот режиссер смотрит на это, поворачивается и так разочарованно, даже с какой-то детской обидой и ужасно расстроенный, всем говорит: "...какие-то люди..., ...в какой-то степи..., ...куда-то скачут..." И все так руками виновато разводят, мол... ну да... да... что тут поделаешь... да... И тут вдруг заходит художник-постановщик, который очень радостно смотрит и говорит режиссеру: "Да что ты расстраиваешься? Ты посмотри! Мы тут армию на компьютерной графике размножим!!!, вот здесь копьев дорисуем!!!, флаги всем в руки вставим!!!, вот тут пара изо рта клубами добавим!!!, землю из-под копыт!!! МУЗЫКУ НАЛОЖИМ, ХРИПЫ ЛОШАДЕЙ!" И режиссер на невероятном подъеме сразу: "ДА-ДА! ДА! КАКИЕ-ТО ЛЮДИ, В КАКОЙ-ТО СТЕПИ! КУДА-ТО СКАЧУТ!"

Кофе с тампоном

Девушка задумчиво сидит с кружкой кофе, ее ноги укрыты пледом, она смотрит в сторону, сжимает кружку, держит ее в руках, обхватывает пальцами и перекатывает в ладонях, из кружки идет легкий пар, девушка улыбается своим воспоминаниям и делает глоток. Все бегут покупать этот кофе.
Это сценарий.
А вот съемка:
Девушка задумчиво сидит с кружкой кофе, ее ноги укрыты пледом, она смотрит в сторону, сжимает кружку, держит ее в руках, обхватывает пальцами и перекатывает в ладонях, из кружки идет…
Чтобы пар был аппетитным, нужна очень горячая жидкость. По сюжету девушка долго держит чашку в руках, она ее прижимает ладонями. Актриса не может сжимать кружку, в которой кипяток – это раз. Она не может с удовольствием пить такой горячий кофе – это два. У нее сразу рефлекс подуть и отпивать мелкими глоточками, слегка прищуривая глаз. Главное для заказчика ролика получить аппетитное отпивание рекламируемого напитка, чтобы актриса изобразила удовольствие и улыбку Джоконды, а не сидела с перекошенным лицом и опухшим языком после десятого дубля. Видя пар в кадре, потребитель чувствует аромат кофе. Поэтому пар тут – очень важное.
Девушка сжимает кружку, улыбается своим воспоминаниям и изображает вкусный глубокий глоток. Из кружки идет аппетитный пар. При определенном ракурсе не видно, что напитка внутри нет. В кружке нет специального пиротехнического порошка – он дает дым, а не пар. Чтобы получить идеальный пар, который аппетитно смотрится в кадре, берут тампон Тампакс, мочат его в воде, кладут в микроволновую печь и нагревают. Нагретый мокрый тампон помещают в пустую кружку, дают в руки актрисе, она сжимает ее в задумчивости, улыбается своим воспоминаниям и изображает глоток. От мокрого Тампакса, разогретого в микроволновке, самый красивый на свете пар, который рассеивается в воздухе мягкими складками. Все бегут покупать этот кофе.

Если бы заказчик был мужем

Отработала вот проект с одним заказчиком. Ну, с таким… Например, если бы этот заказчик был моим мужем, то наше бы общение выглядело так:
- Дорогая, пожалуйста, аккуратно размешивай борщ в кастрюле.
- Я его аккуратно размешиваю.
- Да, иначе борщ может расплескаться и придется потратить время, чтобы вытирать его. Кроме того, ты можешь испортить борщом поверхность плиты. Если часто проливать на нее борщ, то придется часто вытирать. Поверхность не будет выглядеть новой. Надеюсь, ты это понимаешь?
- Да.
- Я бы хотел предварительно посмотреть, как ты порезала капусту.
- Полосочками.
- Я это понимаю, но мне необходимо видеть ширину полосочек. Не слишком ли широкие?
- Пожалуйста, посмотри.
- Ну что ж, этого стоило ожидать. Капуста порезана шире, чем я просил. На два миллиметра.
- После варки этого не будет заметно и это не отразится на вкусе борща.
- Я бы не был так уверен, мне не нравится твоя настойчивость и манера перечить. Сейчас мне нужно знать, сколько уйдет денег на новый кочан капусты, который ты порежешь верно. И если ситуация сложилась таким образом, то я бы хотел предварительно сделать тесты резки капусты. Прежде чем ты будешь резать новый кочан, лучше потренируйся на других овощах. Так мы сократим бюджет на покупку другого кочана капусты, ты не будешь портить новый образец, а станешь резать по отработанной схеме. Почему у тебя такое лицо, когда ты меня слушаешь?
- У меня нормальное лицо.
- Кстати, что касается твоего лица, то у меня есть еще одна просьба. Не могла бы ты сварить борщ в другой кастрюле.
- Зачем?
- Я очень не люблю, когда мне задают подобные вопросы. Свари, пожалуйста, борщ в другой кастрюле.
- Хорошо, я сварю.
- Когда ты сваришь борщ в другой кастрюле, то перелей его в ту, в которой ты варила борщ в первый раз.
- Зачем?
- Я еще раз повторяю, что не хочу слышать этих вопросов. Я плачу деньги за этот борщ, ты варишь его только потому, что я выделил на это средства.
- Хорошо, я перелью.
- Теперь что касается картофеля…
Это была такая ситуация, что я его жена, а он мой муж, а уйти от него не могу, потому что у меня нет ног, рук и даже зубов, чтобы уползти, цепляясь за пол. Вот так все у нас было.

Отсюда, а ссылка на автора и ее ЖЖ - в начале: http://www.adme.ru/articles/reklamnye-bajki-272355/

Блин, бедный сантехник.

ИЗ МОЛЕСКИНА. ТАЛЛИНН
(отрывки)
Мы с компанией хороших людей ждем в Борисполе начала регистрации на наш самолет. К нам подсаживается дама, полная, нарядно одетая, в боевой раскраске. Ей явно скучно. Она наклоняется к Л. и тыркая пальцем в плечо, говорит:
-- Слушайте, девушка, вы – чистая цыганка. Типичная цыганка. Вы цыганка, признайтесь, да? да?
А потом наклоняется через Л. ко мне:
-- А вы – ее мама. Вы — цыганкина мама, да? А? Как я угадала?! А?
Потом почти ложится к нам с Л. на колени и, потянувшись шеей и лицом, обращается к Б.Н.:
-- А вы – папа.
Б.Н. укоризненно поджимает губы:
-- Я-то да! -- серьезно отвечает Б.Н и кивает на меня – а вот она вообще не из нашего табора.
Дама: -- Да? Хм…
Б.Н. ей очевидно нравится и вызывает доверие. Опершись о наши колени, она ему говорит, перекрикивая шум и объявления аэропорта:
-- А вы знаете, как я в молодости цыганочку танцевала?! Э?(Показывает руками. Оп! Оп! Чавелла!) Меня цыгане научили. Рядом с нашим домом табор стоял. Мы туда бегали покупать петушков! На палочке таких! Ну петушков! Из жженого сахара! Только нас мама к ним не пускала! Потому что цыгане воровали.
Я: -- Так это ж наша работа. Что ж вы хотите. Мы вот тоже воруем. Сейчас как раз аэропорт чистим…
Дама резко садится ровненько, испугано прижимает сумочку плотно к животу, а ногой нащупывает свой чемодан.
Б.Н. : -- Да вы не бойтесь! Мы, цыгане-то, в основном коней воруем.
Дама: -- Да?
Б.Н.: -- Вы что нам не верите? Не верите?! Да вы посмотрите вокруг! (Б.Н. выбрасывает вперед руку и широко проводит ею по новому международному терминалу F аэропорта «Борисполь») Вы здесь хоть одну лошадь видите? Видите?
Дама: (растеряно) Нет…
Б.Н. : Так это ж мы их всех угнали! И продали. Вот сумки с деньгами… (и с гордостью) Мы -- потомственные конокрады. – и нам: -- Да, ромалы?
Л. и я (хором) -- Да, барон!
И тут звучит объявление, мы все подхватываемся и, гордо задрав головы, пританцовывая, поигрывая плечами, мотая воображаемыми юбками, направляемся гадать (зчркнт) попрошайничать (зчрктнт) на регистрацию.
*
*
Эстонская пограничница недовольно поджала губы и шваркнула печать в мой паспорт. Ей очень не хотелось пускать меня в свой дом. Очень. Я широко улыбнулась и мысленно пообещала, что не буду пьянствовать, бить посуду, сорить, загрязнять воды акватории, обзывать эстонцев плохими словами. Она нарочито отвела в сторону взгляд и вздохнула. Не поверила. Мол, т-т-та…, все так говорят, а сами пьянствуют, бьют, засоряют и обзываются.
*
Едем из аэропорта.
-- Присттегныттес, пожА-Алусттта -- говорит водитель (ухоженные руки лорда, одет с иголочки) -- у насс сс эт-тым отт-тчен ст-т-т-троко!
Роскошный мощный внедорожник едет 50 километров в час. Вообще, все автомобили передвигаются по проезжей части дороги чинно, степенно, вежливо, с реверансами друг другу, как в полонезе на балу.
Мы похоже не успеваем в русский театр Таллинна на музыкальную программу Ирины Апексимовой «Одесситка».
-- Мы опаздываем, что делать, -- пискнула я в спину водителю.
-- Окэй! Нэ волнуйтттес, сссчас мы прытопым! – пообещал водитель, напрягся и наклонился к рулю. Притопил. Едем уже не пятьдесят километров в час, а целых 55! Прямо ветер свисстттыт! Нессссооомссся! Стттрэммытттелно!!!
Чисто «Формула один». Шумахер за рулем.
*
Afterparty. Чаще всего звучащее слово за всю неделю. Сначала Афтерпати после концерта Апексимовой на крыше высокого здания. Лифт не работает. Гости с дробным топотом бегут на фуршет вверх по ступенькам. На крыше холодно, откуда-то появляются яркие мягкие покрывала. Все женщины ходят, сидят, стоят, укутанные в синее и розовое. Как младенцы в роддоме. Рядом с нашим столиком застыл молчаливый, элегантный плотный мужчина в изысканном костюме с бабочкой. И хотя он тоже держит рюмочку с чем-то, но не пьет, а только время от времени нам с Л. сдержано улыбается. Видимо, страж. Затем поднимает рюмочку, рисуя ею в воздухе маленькую петельку Мёбиуса: «Ваше сторофье!». Мы с Л. тоже поднимаем наши бокалы и тоже улыбаемся. Наш визави удовлетворенно кивает. Через какое-то время он опять поднимает свою рюмочку: «Ваше сторофье!», мы тоже хватаем со стола наши бокалы и отвечаем тем же. Так, приветливо помахивая друг другу сосудами с разного градуса спиртным, мы молчаливо общаемся. Потом, махнув последний раз бокалами на прощанье, мы с Леной снимаем свои яркие одеяла и с компанией едем в отель.
На следующий день выясняется, что наш молчаливый симпатичный собеседник – вице-мэр Таллинна.
Ваше здоровье, господин вице-мэр!
*
Нас поселили в резиденцию мэрии Таллинна. Управляющая всей это прекрасной усадьбы – Рэт. Прямо как будто из какого-то кино. Вышколенная, умелая, очень вежливая. Как и все эстонцы, с кем мы успели познакомиться, говорит «по-русскому» с неповторимым обаятельным прелестным акцентом.
*
Из моей комнаты окно выходит на небольшой разговорчивый фонтанчик. Белые ночи. Цветет и благоухает бледная местная сирень. Поет какой-то сумасшедший, видимо по уши влюбленный соловей. Оттого, что вечером почти не темнеет, кажется, что время остановилось на семи тридцати. Ну восьми. Пьем чай, тихо разговариваем. В гостиной часы бьют полночь. По старинному деревянному дому начинают шастать духи прежних хозяев. Они кряхтят, охают и стонут, они бренчат ключами, скрипят ступеньками. Они недовольны. Нам показывали их портреты. Суровые скандинавы. Викинги. Бюргеры. Лицеисты. Все серьезные. Не то, чтобы у них были скверные характеры, но предчувствия их не обманули. Попробуй быть душевным, когда внезапно приходят матросы, отнимают у тебя наследное поместье, в котором ты рос, играл в солдатиков, принимал гостей, у которых три дочери на выданье, влюблялся, женился и строил планы на будущее своих детей и внуков. А тебя арестовывают и отправляют на Енисей, убирать снег -- «весь» (с) -- и валить лес.
Рэт за ужином рассказывает, что когда Эстония объявила реституцию, то есть, предложила бывшим хозяевам собственности вступать в право на их владение, хозяева этой резиденции не объявились. Где-то затерялись их следы?
Я подымаюсь к себе в комнату под крышей, где я могу послушать соловья, где мне приснится, что кто-то взял на себя все мои заботы, кто-то говорит мне: «Ты поспи, а я покараулю эту жизнь… А ты, давай, поспи» И снится еще, что мне спокойно за день завтрашний, и папа жив и здоров, и все экзамены на правильные поступки и верную линию жизни сданы на «отлично», и у меня каникулы, и мама купила мне пять книг и новые туфли синего цвета, и завтра утром можно подольше спать и…
Да. Я иду и иду вверх по лестнице, я подымаюсь к себе в комнату под крышей. Падаю в постель, и мне ничего не снится. Засыпаю мгновенно и просыпаюсь через четыре часа, потому что внизу Рэт включает фонтанчик, и он начинает весело журчать.
*
Вечером мы накупили себе разных видов сыра, творога и йогурта. Расставили на столе. Ждали, когда закипит чайник. Мы с М. и Л. в нетерпении ходили вокруг. Ах-ах, какое изобилие эстонских качественных молочных продуктов. Сыр такой и сякой, сырки и творожки, йогурты и прочее неопознанное, сделанное из эстонского молока.
Хотелось мяукать.
*
С утра было прохладно, и шел мелкий дождик. Все, как я люблю. Этот бисерный дождь очень шел к лицу старинной усадьбы резиденции.
В тот день на территорию приехала съемочная группа. По договору они приезжают каждую пятницу и снимают там резиновый детективный сериал. Рэт в четверг утром, за завтраком рассказала, что ей очень нравятся съемки, и очень ей симпатична группа девушек-следователей. Красивые и умные.
-- Красивые и умные?! -- переспросил член нашей делегации московский режиссер одессит Р. -- Ну тогда значит не детектив они снимают. – И заключил: -- Скорее фантастику!
Из-за съемки на первом этаже нам накрывают послеобеденный чай на втором. А мы носы воротим. Привыкли за четыре дня. К хорошему. К очень хорошему. К прекрасному. А тут вот, чай подали на второй этаж… Как-то это…Хм…
Вот, мы нахалы, да?
Интересуюсь то ли у продюсера фильма, то ли режиссера, словом,у единственного сидящего в красивом раскладном кресле.
-- А вам не нужен статист, изображающий таинственно исчезнувшую миловидную женщину средних лет?
-- Конечччно нужен! Конечччно! Тавайэ, исчезайтэ! Исчезли? Мотор! Экшн!
Здесь все называют меня «госпожа». И главный по фантастическому детективу так и говорит:
-- Конеччччно, каспажа, конечччно, исчэзнытэ уже!
*
Девочки, М. и Л., приехали в резиденцию радостные, возбужденные. Они бродили по базарчику рядом с Ратушей. Там было интересно и весело, , там было превосходно. И Л. не удержалась -- купила себе роскошный фетровый цветок. И он отлично поселился на лацкане ее бархатного пиджака.
-- И еще сумочка – опустив глаза, сказала Л.
-- Прекрасная, прекрасная сумочка! – хвалит М….
-- Почему ты огорчаешься? – это уже я.
-- Алешенька скажет: «о! пятнадцатая!»…
-- А на самом деле?! – уточняет М.
-- Восемнадцатая, – обреченная вздыхает Л., поглаживая милую розовую такую незаменимую сумочку на цепочке, так подходящую к цветку, ласково прильнувшему к груди Л.
*
Старый Таллинн. Мощеная мостовая. Гуляют люди, размерено. Дети чистенькие, дисциплинированные. Над узкой улицей, ровно по центру мееееедленно летииииит упитанная чайка, старательно пихая крыльями воздух и глядя на меня свысока. Мол, чо стоишь, смотришь? Иди делом займись, понаехали тут. У них даже чайки — дисциплинированные. В Эстонии…
*
Восхитительный пикник у искусственного озерца. Расслабились, едим, выпиваем. И вдруг из озерца рожа с красными ушами выныривает:
-- Флоп!
Шею морщинистую тянет, смотрит надменно, но с любопытством.
Я: -- ( удивленно) Ой…
Она (заносчиво): -- Что «ой»?
Я: -- (радостно) Ха-ха!!! Красноухая черепаха!!!
Она: -- (надменно) Ха-ха, белоухая женщина…
-- Ну, ты как тут? – спрашиваю.
-- А раасвэ мы на «ты»? – черепаха фыркнула, медленно проплыла в другой конец пруда и, не попрощавшись, нырнула, оставив на воде аккуратный круг очень правильной формы.
Тут даже черепахи эстонцы…
*
Концерт Раймонда Паулса на острове Сааремаа.
Маэстро играет, аккомпанирует, хвалит рояль, говорит, такой звук, такой чистый, такой прозрачный густой, сильный звук… Латышский Маэстро по-русски хвалит рояль «Эстония». Какая интеллигентность, какая образованность, какая толерантность.
*
Старый заросший парк в городе Куресааре на острове. Концерт в летнем театре рядом со старинным замком. Ласковая такая погода. Косое вечернее сквозистое солнце раскрасило сосны в оранжевое и фиолетовое… Прозрачный теплый вечер. А со сцены чарующая музыка Паулса, и мальчик тихо проникновенно поет:
«Когда… меня… не… будет…»
И каждый в этом огромном театре – и зрители, и фоторепортеры, и птицы, и сосны вокруг, и ветер, все замерли, -- все слушают и думают: «Когда… меня… не… будет…»
Песня закончилась. И зал сидел в тишине. И где-то зловеще отозвался ворон. Раз, другой. Замолк. Вечный мудрый эстонский ворон.
Когда… меня… не будет…
*
Нам пришлось ежедневно общаться с представителями власти – с мэрами, вице-мэрами, с министрами, депутатами…
Все приходили или приезжали без свиты, без толпы сопровождающих бойких ассистентов или секретарей, спичрайтеров или имиджмейкеров, тем более, без охраны, часто сами за рулем или пешком. Вице-спикер парламента Эстонии Лайне Рандъярв, бывшая министр культуры, пришла на встречу под руку со своей элегантной мамой, была весела, сидела со всеми за столом, шутила, пела, даже сыграла на фортепиано что-то мелодичное джазовое из современных эстонских композиторов. Сыграла профессионально, эмоционально, объемно, легко. Просто так вышла к эстраде, села за фортепиано и сыграла, вне программы, от избытка добрых к нам чувств…
*
В аэропорту, Меэйлис говорит: -- Познакомься!..
Девушка стройная, в джинсах и яркой курточке, очень симпатичная брюнеточка. Уверенное крепкое рукопожатие.
-- Министр экологии, -- говорит Меэйлис.
Она подкатила свой огромный чемодан к стойке регистрации, легко подняла его, опустила на весы и почти вприпрыжку побежала на посадку. Министр экологии Эстонии.
Кстати, в этом году Таллинн признан первым городом Европы по чистоте воздуха.
А чистота на улицах – садись, сиди, ложись, лежи, отдыхай. Почти все время шли дожди, но мои сандалии новые остались чистыми абсолютно, чуть стерлась кожа от прогулок по брусчатке.
*
В сердце Таллинна, здании городской Ратуши, на втором этаже, где с четырнадцатого века решались самые важные вопросы городской жизни, где проводил свои заседания магистрат и заседали суровые ратмены, там, под старинными сводами и арками, собрались нарядные горожане, любители классической музыки.
К роялю вышел Алексей Ботвинов, возвышенный, собранный, очень элегантный, в смокинге, с душою, переполненной звуками. Как же я люблю смотреть в лица играющих музыкантов! Это ведь отдельное искусство, отдельная музыка. Ботвинов играл Рахманинова так, что в зале посветлело от нахлынувших чувств. И время остановилось, и неслышно мягко ступая, прижав к груди шляпу, стараясь казаться незаметным, к музыканту протиснулся, присел на краешек стула и замер счастливо и расслаблено Старый Тоомас, вечный хранитель города, разбуженный Божьими лазоревыми звуками.
*
Часто у меня бывает так: как будто я стою сбоку, скраешку, как будто меня здесь нет. И я смотрю собачьими глазами на эту жизнь со стороны. И сама становлюсь прозрачной, и меня никто не видит. Я делаюсь абсолютно невидимой, и люди проходят сквозь меня, не замечая.
Что я тут делаю – такое иногда возникает ощущение. И я стараюсь уйти, убежать, спрятаться и уже где-нибудь в норе полностью отдаться страданиям и слезам, что я никому не нужна. Это очень страшно, это очень больно, когда сквозь тебя проходят.
А вот на базарчике рядом с Таллиннской ратушей я почувствовала себя живой, радостной, я вдруг поняла, что я тут делаю, почувствовала себя частью этого карнавала. Шляпки мерила, к сувенирам приценивалась, с продавщицами разговаривала, под музыку пританцовывала. И вдруг стала замечать людей, прозрачных, с остановившимися лицами «что_я_тут_делаю», людей, сквозь которых проходят как сквозь туман. Людей, чье время рассеивается у меня на глазах и уходит, уходит. Смотрела им прямо в глаза, отвлекала прикосновением легким к плечу или локтю, будила, приводила в чувство… И на их вопрос: «Что мы тут делаем?» отвечала четко, прямо и ясно: --Радуемся!..
Они говорят, скукожив мордочку:
-- Хм… Марципаны… Да разве это полезно? Для печени там, для кожи там, для сосудов там… Разве это полезно? Для организма?
Да, говорю, полезно.
Марципаны. Веселые лакомства ручной работы. Для чего они? А так – ни для чего, исключительно для радости, чтобы минуту или две поудивляться жизни. Марципан. Штучка такая забавная, про детство. Из детства. Для детства. Пингвин. Машинка. Сердечко. Зайчик. Хочешь -- ешь, хочешь – играешь, хочешь -- любуешься. И то, и другое, и третье – чистое наслаждение. Бесцельное, ребячье, очень-очень полезное…
*
Времени было мало. Мы попросили у организаторов полчаса, забежали в «Viru», гигантский торговый центр, и за семь минут купили мне дивные синие, к концертному платью, маленькие, ну прямо как игрушечные, туфельки.
Водитель, увидев нас, не поверил своим глазам:
-- Эээээ… Купппылы?
-- Да.
-- Эээээ…Туфлы?!
-- Да-да…
Водитель долго молчал, но напряженная спина красноречиво говорила о том, что он озадачен. А потом он все-таки не выдержал и уточнил:
-- А мерыллы?! Туфлы? Или так-к-к куппылы?

*
Опять афтерпати. Уже после концерта, в котором участвовала сама. Афтерпати в армянском ресторане. Хозяин – Миша. Его в ресторане нет, но повсюду чувствуется его присутствие: в домашней атмосфере, в поведении официантов – дружеском, как будто знают тебя сто лет и ты наконец пришел, в блюдах армянской кухни, приготовленных по-домашнему, в запахах чистоты и уюта.
-- Ты хочешь покушать этот вкусный баклажан? Хочешь? – тебе приветливо заглядывают в глаза, -- покушай, только возьми зелень – стой, стой, вот, зелень, а теперь кусай… Ну?! Вкусно?! А?! Давай, кушай-кушай хорошо.
Миша, Миша. Он нанимает повара и в начале испытательного срока взвешивает его. Через два месяца, когда оканчивается испытательный срок, когда понятно, что повар старался и справлялся со своей работой, он, этот повар, просит надбавки к зарплате. Миша ставит повара на весы. За испытательный срок, за те два месяца повар поправился на 12 килограммов… Надбавки не будет. Это мои 12 килограммов – разводит руками Миша.
Афтерпати. Последний вечер в Таллинне. Одесситы в армянском ресторане.
Вдруг кто-то из наших туристов, уже во хмелю, залез на эстраду, вырвал в непродолжительной схватке с музыкантами микрофон и заголосил:
-- Мурка! Ты мой Мурёоооночик!!!
Ай-ай-ай… Мы переглядываемся. Как-то неловко.
Вдруг ясный четкий поставленный голос любимого всеми Романа Карцева. Голос прорезает шум гостей и громкое фальшивое «Оц-тоц!»:
-- КАВАРАДОССИ ДАВАЙ!!!
*
Экскурсия. Наш гид Самуил, профессор кафедры истории Таллиннского университета, тягает нас по булыжным мостовым и поет осанну своему городу. Какое же наслаждение его слушать! Мы трусим за ним с детским любопытством по старому городу, благополучно пережившему столетья и сохранившемуся вопреки времени. Он заставляет нас задирать головы на крыши и флюгера, приседать и рассматривать как под микроскопом фрагменты средневековой мостовой.
Мы подымались вверх по узким улицам и спускались под старые мосты, касались древних стен храма, который и по сей день охраняется тенями монахов-доминиканцев, убиенных представителями Папы Римского. Мы слушали пряные, настоянные на времени истории и легенды о героях и королях, о легкомысленных прожигателях жизни и богобоязненных целомудренных девицах, о том, как, кто, для чего, для кого и в честь кого строил соборы, храмы, башни, целые улицы. Он рассказывал о них всех в таких деталях и подробностях, с таким уважением и в то же время с мягкой доброй иронией, как будто кого-то из них знал лично, кому-то в толпе таких же как он горожан кланялся при встрече, кем-то любовался и не мог отвести глаз, кого-то даже похлопывал по плечу и поднимал с ним рюмочку за долгое существование гильдий и братств, да с таким жаром, как будто сам состоял в них.
А после экскурсии наш Самуил повел нас в ресторанчик и там мы ели драники с соленым лососем и чесночным соусом. Чесночного соуса было много. Мы его ели и с лососем, и с драниками, и с черным хлебом, и с белыми булочками…
Хороши же мы были в «Лексусе», когда по-драконьи дышали на интеллигентного нашего водителя чесноком и рыбой.
Вкусно было. И очень весело было сидеть вместе с Самуилом, его женой и компанией одесских туристов, которые продолжали и продолжали задавать Самуилу вопросы о его любим городе. А он рассказывал и рассказывал.

*
Мы, наша компания -- М., В., Л.,А., Б.Н. и я, мы, прожившие неделю в сумасшедшем ритме вместе, в одном доме, теперь после поездки в Таллинн можем запросто попроситься, например, на необитаемый остров играть в последнего героя. И выиграем. А чо! Лишь бы не расставаться!.. И если там будет конкурс на съесть толстых серых червяков с зелеными глазами, то мы все разделим этих червяков поровну,.. нет, В. и Б.Н., и А., возьмут себе больше, чтобы мы, девочки, не мучились. И мы все, глядя друг на друга, мужественно сожрем эту пакость.
А если будет конкурс на красоту, то М. со своим безупречным вкусом выберет туфли, наряд, посоветует прическу, Б.Н. придумает веселые слова для выхода, я отрежиссирую этот выход, А. сыграет Караманова так, что дух у всех перехватит. Л. будет горячо поддерживать, угощать, поить водой. При этом запросто отдаст свою (ну на нашем же острове мало пресной воды!) А потом Л. будет очень сопереживать и активно помогать всем, носить кофры с костюмами, следить за порядком, а перед самым выходом претендента на мисс или мистера Острова, выдвинутого от нашей сплоченной проверенной группы она, то есть, наша Л., придумает что-то такое, чего ни у кого и никогда не было. А наш В. все это талантливо снимет на свою камеру, поставив ее на штатив, который мы чуть не потеряли, но потом оказалось, что мы забыли его в армянском ресторане. Хоть не были пьяные, а просто устали и потеряли бдительность. (А что, вот премьер министр Англии ребенка в пабе забыл. И тоже вернули, слава Богу)
Ну а потом мы уже потренируемся вместе и в космос. А пока поездим по нашей планете.
«Жииииизнь – кибит-ы-ка кочеваааая. Пес-ы-ня вдаль несет…»
*
*
В самолете мы с Л. опять были очень заняты – мы боялись. После бесконечных полутора часов заячьего страха мы, наконец, приземлились в Борисполе: жара, суета, горластые болельщики Евро 2012. А мы расслабленные, мы еще и уже спокойные, мы еще в куртках и свитерах, мы из Таллинна.
Я попрощалась со всеми нашими, заторопилась и тут же села в автобус, идущий на железнодорожный вокзал. И вот я еще в вежливом Таллинне, я еще не отвыкла, а меня уже пихают, рядом со мной бухается большой рыжий швед-болельщик. Очень большой и очень рыжий. Нет, я к рыжим с большой симпатией, но он же сел мне на колени! Он сел, расставил в наглую свои, обтянутые ярко-клетчатыми шортами ноги, навалился мне на плечо и захрапел. От него пахло сладкими амбровыми духами. Сильно, одуряющее. Как в рекламе – «аромат соблазна, который сводит с ума». Да, этот запах меня сводил с ума, да, у меня был соблазн -- врезать рыжему по шее, выпихнуть его из автобуса. Я не поддалась соблазну -- я просто разревелась. Слезы неконтролируемо текли по моему лицу. Диссонанс! Я-то душой была еще в прохладном Таллинне, а тут на мне жарко по-хозяйски дрыхли клетчатые косматые рыжие ноги.
Рыжий поднял башку и спросил по-английски:
-- Ты плачешь, потому что Украина проиграла англичанам?
-- No.
-- Ты плачешь, потому что я – рыжий?
-- No.
-- А почему ты плачешь?
-- Я плачу, потому что мне тесно, неудобно, жарко. И ты занял слишком много места.
Швед заерзал и сделал вид, что подвинулся.
Автобус тронулся, я продолжала лить слезы. Меня ужасно раздражали всякие мелочи – скрежет старого автобуса, жара, сквозняк, хихиканье юных дурочек с подвыпившими мальчиками в футболках «Дякую Боже, що я не москаль» Говорят, если человека раздражают мелочи, у него тут же начинаются крупные проблемы.
Уже на вокзале я щедро осыпала бранью милиционера, почему он грубит, хамит и воротит морду в центре Европе практически. Потом отмахнулась от молодого попрошайки, крепкого, наглого, с полным набором рук, ног, глаз и прочего. Потом спросила у проводницы, почему не убран вагон, почему она так неряшливо одета – ведь столица же, ведь чемпионат же. И почему в вагоне такая жара. Ведь лето же! Ведь двадцать первый век же! Почему в Эстонии могут, -- кричала я – обычные эстонские проводницы, нарядные, вежливые -- а у нас – нет?! Выходя из вагона, наорала на своих, которые меня встречали. Когда есть ограничение скорости, -- орала я -- надо сбавлять скорость! Почему в Эстонии сбавляют, а мы – нет?! Почему в Эстонии соблюдают законы, а мы нет? Почему?!
Почему всё?
*
В последний наш вечер в Эстонии мы ехали вдоль моря. Оно, это типично эстонское море, такое же спокойное неторопливое, как и жители побережья. Мы видели, как оно спокойно доверчиво дышит и укладывается спать на ночь, мягко укачивая большие лайнеры, рыболовецкие суда, маленькие лодки…
И в это море, не спеша, обстоятельно опускалось огромное солнце, багряное, мрачноватое, уставшее…
-- Закат, госсспода! Закат! – объявил известный эстонский режиссер Э.Т., -- Исполняется специально для наших гостей из солнечной Одессы! На вечную память. На долгую и верную дружбу!
Солнце долго пыхтело, умащивалось, копошилось, переваливалось то на бочок, то на спину, недовольно колыхалось в воде, наконец, мягко выдохнуло теплым и нырнуло в море.
Солнце зашло, но темней не стало. Началась выходная партия Белой Ночи. Исполнялась она исключительно для тех, кто прощался с Эстонией.
На вечную дружбу. На долгую верную память…
*
Послесловие
В процессе написания мой компютттэр научился автоматттычески утраываттт букву «т» во фтором, трэтттьем и заключитттелном слоге слова. А так же приглушаттт свонкийэ согласныйэ свуки.
http://maroosya.livejournal.com/122141.html

Мы стали старше
Вы тоже заметили, да? Мы стали старше.

Вначале все на свете старше нас. Мы младше других детей во дворе, младше задавак-первоклашек - какие же они большие, божемой, в одном из них целых метр двадцать роста. Мы младше второклассников, третьтеклассников, старшеклассников, студентов. "Он уже на третьем курсе, "она уже окончила институт" - а мы еще нет. Мы столько всего еще нет.

Мы моложе взрослых - конечно же, мы моложе взрослых. Они повсюду, мы смотрим на них снизу вверх (а потом - и сверху вниз, но какая разница). Они везде. Мир принадлежит им, а мы принадлежим себе. Они, правда, считают, что и мы принадлежим им. Но мы-то знаем, что нет.

Мы говорим про кого-нибудь: "Он не с нами, он же взрослый!". Он - лет двадцати, тридцати, сорока. Другой породы. Мы самое новое, что есть в этом мире.

Потом весь мир начинает потихоньку нас догонять. Младшая сестра гуляет с мальчиком (какие мальчики, я ей пеленки менял!). Соседка-ровесница вышла замуж. Так рано? Почему "рано", ей двадцать пять... Одноклассница в парке катает коляску, прогульщик из старой школы водит "Тойоту", хулиган и гроза района уже отсидел, уже женился, уже развелся...

Но это все еще ничего. Это еще - "они", не мы. "Им" - можно. Они могут жениться, рожать детей, водить автомобиль, играть на бирже и выступать по телевизору. А у нас бежит другое время. Мы можем писать шпаргалки, кататься на велосипеде, рвать малину с куста и точно знать, что бабушка - бессмертна.

А потом и бабушка не бессмертна. А потом и мама.
Как "мама", почему "мама", это же значит, что мы уже не маленькие, да?

Мир продолжает катиться нам навстречу.
Мы уже старше всех парикмахеров, барменов и официанток.
Продавщиц и учительниц.
Водителей и медсестер, девочки-массажистки и тренера в тренажерном зале.
Мы старше соседки, соседкиного мужа - бухгалтера в нашей фирме, соседкиной дочки - ей в этом году поступать, и ее репетитора - да он родился в том году, когда мы поступали!

Дети восьмидесятого года рожденья где-то работают и даже давно начальники. Дети девяностого года рождения играют свадьбы. Дети двухтысячного года рождения... Подожди, подожди. Какой двухтысячный год? В двухтысячном году начнется новый век, а мы станем старыми, да? Глупость какая, откуда двухтысячный год, не бывает таких годов.

Но мы все еще младше. Мы младше политиков, адвокатов, деканов, психологов и врачей.
Главное - врачей.
Сначала мы младше их всех, даже терапевта, и это привычно. Потом мы уже старше терапевта, но младше стоматолога. Догоняем стоматолога, зато остается хирург. Хирурги очень долго старше нас. Это приятно: мы в надежных руках.

До тех пор, пока в больнице (пустячная операция, какие-то полипы, ну что у меня может быть серьезного, я тебя умоляю) нам не протягивает профессионально отмытую руку совсем молодой человек. Мы вздрагиваем, не доверяем: он же моложе нас, когда он успел стать хирургом? Ладно, расслабься, не в возрасте дело. У этого юноши все-таки наверняка приличное образование, в его неприлично юные сорок... семь...

Дольше всех старше нас остаются онкологи. Но и они сдаются - перед теми, кому повезло.
Последним младше нас оказывается врач-гериатр. И даже психогериатр (должен же хотя бы на эту специальность быть возрастной ценз... или все-таки нет?).

И вот тогда, когда гериатр моложе нас на двадцать лет, а его медсестра - в четыре раза, когда у соседей родители, а иногда и деды годятся нам в сыновья, когда студенты пишут в анкетах год рождения, похожий на номер нашего первого домашнего телефона, когда моложе нас уже абсолютно все - тогда уже наплевать.
Какая разница, сколько им лет. Важно, что мы уже можем все то, чего они пока не могут. У нас уже все получилось: ведь отныне "те, кому повезло" - это мы.

В этом году мы уже живы. В этом году мы уже отметили день рожденья. В этом году уже не будет жарко, в этом году уже не будет ливней, в этом году уже лето, а следующей зимы, может быть, вообще не будет. Мы все детство об этом мечтали: чтобы не было следующей зимы.
Выйти на улицу, посмотреть на небо, посмотреть на голубей, которые вылупились уже после того, как нам сравнялось девяносто. Все на свете произошло уже после того, как у нас уже все произошло.

Мы уже "еще не умерли", а они еще "уже родились". Мы уже вышли на пенсию, когда эта невеста ходила в ясли. Мы уже хоронили друзей, а сегодняшний премьер-министр еще учился в начальной школе. Зато мы есть. У нас, в отличие от остальных, это уже "зато".

А главное - мы уже поняли, что самое интересное у нас-то как раз впереди. Вот оно, уже маячит за поворотом. Но тем, которые все моложе нас, этого не понять. Как младенцу не понять трехлетку. Как первокласснику не понять жениха. Как студенту не понять декана. Как терапевту не понять гериатра.

Жаль, что ни капли от этого понимания не передать тем, кто младше нас.

http://neivid.livejournal.com/318262.html