Подруга Маруся пишет очень тревожные письма.

Раньше она жила и училась в Сан-Франциско. А теперь переехала в Нью-Йорк. Сначала Маруся долго искала квартиру, а теперь долго ищет работу. Целых две недели, но для деятельной Маруси это вечность. Однако не об этом ее тревожные письма. Она пишет: «Алеся! Сегодня я зашла на кухню и увидела там ОГРОМНОГО таракана. У меня был шок, я смотрела на это животное и не могла поверить глазам. Я отсюда съезжаю! Ваша Маруся».

Маруся живет на Манхеттене. И я прямо представляю, как она сидит в своей комнатке, напротив окно, за окном Нью-Йорк, в Нью-Йорке весна, перед Марусей ноутбук. Все, как показывали в «Сексе в большом городе». Думаю, таракан Майкл, который тоже живет на Манхеттене (переехал в Нью-Йорк на грузовом судне из Питера), писал своему другу: «Серега! Сегодня я зашел на кухню и увидел там ОГРОМНУЮ Марусю. У меня был шок, я смотрел на это животное и не мог поверить глазам. Я отсюда съезжаю! Ваш Миша».

А через недельку от Маруси пришло письмо с еще более леденящими подробностями: «У нас завелась мышь». И, наверное, мышь Сара писала своей золовке: «Дора! Ты можешь поверить в то, что я видела сегодня на кухне? Что у нас тут в Нью-Йорке происходит, так такого не бывает в Одессе на Привозе в плохой день. Ваша Сара».

Маруся пишет, что боится выйти в туалет и терпит. Я представляю, как они там все терпят и боятся поссать.

Разговаривала сейчас с Марусей по скайпу, у нее за окном темно. Ну, думаю, ночь у человека, разница во времени. А оказывается, что окно Маруси выходит в глухой двор и солнечный свет к ней не поступает совсем. А снять другую комнату сейчас нет денег. Она сидит такая несчастная в этом тесном пенале, говорит, что мыши, тараканы и больше никого вокруг. Никакого общения, все очень плохо, безвыходно, бесперспективно, поговорить не с кем. Маруся ходит бесцельно по улицам, тратит свободное время, рассылает бесконечные резюме и сходит с ума.

И ей говорят: «Маруся! Потрепи! Все будет хорошо, потерпи!» И так все говорят. Все! И это страшно бесит! Я ее очень понимаю. Поэтому говорю правду: «Маруся! Лучше не будет, все будет еще хуже, очень плохо!». Потому что я-то знаю. Скоро Маруся найдет работу, будет работать с утра и до утра. Свободного времени не станет совсем. Она сможет снять квартиру с окнами на самую солнечную сторону. И когда Маруся придет уставшая с работы уже утром, то этот свет помешает спать. У нее будут деньги купить шторы, но не будет времени этого сделать. И как-нибудь она выйдет на связь по скайпу очень несчастная, залитая вся солнечным светом, и станет говорить, что времени нет, одна сплошная работа, некогда просто так пройтись по улице.

Я знаю, что она мне это скажет, потому что сама такая.

У меня тут тоже все не слава богу. Работы до потолка, ничего не успеваю. Встречи с утра и до ночи. Не помню, когда в последний раз видела себя в зеркале. Наверное, там кто-то есть, но я боюсь посмотреть. Белый кот Митя пишет моей маме: «Сегодня зашел на кухню и увидел там ОГРОМНУЮ Алесю. Не помню, когда в последний раз видел это животное. Дома ни мышей, ни тараканов - никакого общения. Я сижу такой несчастный в этой квартире, все очень плохо, безвыходно, бесперспективно, поговорить не с кем. Хожу бесцельно по комнатам, трачу свободное время, разбрасываю бесконечно вещи, валяюсь на черных вещах, оставляю везде клочки белой ватки и схожу с ума. Ваш Митя».

Мне очень стыдно перед белым котом Митей, поэтому прихожу домой в два часа ночи и ношу его хотя бы на руках, чтобы хоть как-то выполнить долг, проявить любовь. Но коту Мите не нужны эти ложные объятья, ему требуются настоящие чувства. Он готов биться головой об стенку ради них. Он так и делает. Между коридором и комнатой лежит коврик. И вот белый кот Митя разбегается из коридора, прыгает на коврик и въезжает на нем в комнату. Бьется головой в стену, тормозит, потом разбегается и едет обратно на коврике в коридор. Бьется там головой в стену, тормозит, и если в шесть часов утра не выдержать и убрать коврик, то белый кот Митя громко сообщает, что я – мерзкое животное.

В девять утра, когда надо уже вставать, а я еще и не ложилась, потому что мы ездили на коврике всю ночь, получаю смс от подруги Тани. Таня (в девичестве Татьяна) пишет такое, что раздирает душу в клочья. Она пишет: «Алеся! Пойдем сегодня кататься на коньках!» И я не знаю, как ответить ей, что не слезаю с коньков вообще. И я даже и есть эти самые коньки. Я - просто конек. И никто не спросит «Что ты сегодня ела?» И никто не поинтересуется «Ты когда придешь домой?»

За мной никто не следит, никому не интересно одела я теплую кофту или нет. А вдруг я заболею и умру навсегда?

Я тут на днях так заболела, что приезжала Скорая помощь. Все, как назло, очень красивые. Команда баскетболистов в обтягивающих белых халатах. А у меня 39 и голова такая, будто мною мазали масляные блины. И я даже подумала, что это галлюцинация, таких не бывает. И ангелы - они выглядят так. А все эти попастые дети с крыльями - выдумка художников. Баскетболисты поставили капельницу, посидели, один даже сбегал за таблетками. Моя смерть опять плюнула, собрала косу и ушла. 


И когда вот так все в жизни бывает, то я всегда думаю, что так будет не всегда.
Так, как есть, - будет не всегда.
Когда-то все станет иначе и по-другому.
Иногда я этим себя успокаиваю, а сейчас просто наверняка знаю.
И даже точно могу сказать время, когда это все закончится.

Моя новая жизнь начнется в субботу, 27 марта, 9 часов 20 минут по московскому времени.

Потому что в субботу, 27 марта, вероломно и без объявления войны, в город Москву приедет гитлеровская германия.
Моя мама.
Моя мама пошла на пенсию. Она едет сюда жить навсегда.

Я нашла в интернете все речи, которые говорили в начале войны полководцы и генералы, - и они мне все подходят. Там вообще каждое слово про меня.

Моя мама всю свою жизнь руководила детским отделением родильного дома №2 города Барнаула. И вот где они у нее все были!
Ко мне приезжает жить навсегда целая заведующая детским отделением. То есть это только слова такие, что пошла на пенсию. Но я-то понимаю, что такие люди на пенсию не уходят. Заведующая детским отделением бывшей не бывает.

Моя мама любит говорить: «Пусть тебе будет хоть сколько лет, ты навсегда останешься для меня маленькой».
И это было не так страшно, когда мама жила в Барнауле.
А теперь не сложно догадаться об этих кормлениях по часам. И бесконечных вопросах, на которые у меня никогда нет ответов: «Что ты сегодня ела?» и «Ты когда придешь домой?»

Белый кот Митя, который пока беззаботно катается на коврике по ночам, даже не представляет, что в нем будут найдены все болезни. А когда я приду домой ночью, то эти же болезни будут найдены и во мне.

При том я всегда звала маму сама. И инициатор переезда - я. Постоянно шантажировала ее, мол, вот если бы ты жила тут, то я бы ни разу не простыла... А теперь деваться некуда. Моя мама пакует чемоданы со скоростью, о которой Гитлер не мог мечтать.

Все речи, которые говорили во время начала Великой Отечественной Войны, заканчиваются словами: «Победа будет за нами». Боже ты мой, ну какой чистый наив. Если бы моя мама хоть раз напала хотя бы на одну страну, то они бы там были все за одну минуту тепло одеты. Она бы их пытала горячими пельменями, а на допросах истязала вопросами: «Ты где была и почему так поздно?» Они бы там спеть «Интернационал» не успели, потому что сидели бы уже на кухне, рот забит борщом и "с хлебом ешь, с хлебом". Выражение «Кому война, а кому мать родна» звучит для меня совсем иначе.

Я ей этого всего, конечно, не говорю. Зато она сама начинает успокаивать по телефону: "Алеся! Я не буду к тебе лезть вообще!"
И я понимаю, что мы с ней думаем об одном и том же.

Она говорит: "Зато у тебя дома будет чисто, еда всегда в холодильнике..."
Да это же вообще классика! "Германское комантыффание обещать вам горячий еда, теплый одежда..."

Все говорят, что надо купить маме отдельное жилье. Где взять денег - непонятно. Хотя это не имеет значения, потому что я думаю, что нет. Ей надо срочно купить целое детское отделение, иначе мне просто хана.

http://eprst2000.livejournal.com/104777.html