Не могу не поделиться сокровищем, найденным на дайри.ру.
Второй день перечитываю и хохочу до слез.

"День одураченных", автор Snorri (цитирую ее пост):

Слава создателей "Капитуляции" не дает мне спокойно спать уже почти полгода. Решила я представить, а что если бы на месте героев оного опуса были фигуранты небезызвестного события, оставшегося в истории земли французской как День Одураченных.
Для простоты ввожу следующие обозначения: М - Мария Медичи, Л - Людовик XIII, Р - кардинал Ришелье, он же "пастор".

М: Сын мой, у вашего пастора много ума и мало совести. Сначала он влез в Совет, на посмотреть, а теперь всеми силами выживает меня оттуда!
Л: Ой, мадам, ну не расчесывайте вы мне нервы, у меня и так есть, на что их потратить...
М: С Испанией дружить не хочет, гугенотов до конца не душит. Какой нам навар с этого босяка?
Л: Пастор - полезный министр, он знает за Шеврез и Оливареса.
М. Хорошо, что он знает за Шеврез и Оливареса, почему мы ничего не знаем за Шеврез и Оливареса?
Р: А оно мине надо, вот таких вот разговоров? Чтобы да, так нет. Хотите закрыть меня за железную дверь? Так я за ней живу. Я умираю на этой работе сто раз на дню, и мне же вот такое спасибо, ага!
М: Пастор, вы знаете, я люблю вас как родного, но что вы скажете за ваших агентов, устроившихся у меня во дворце, как у себя дома?
Р: Вы будете смеяться с моей истории, мадам, но если вы хочите правды, то все на благо государства.
Л: Да, я не скажу за весь Париж, но на Королевской площади каждый скажет: пастор всегда имеет пару умных слов.
М: Пару умных слов? Да он молчит, как жена Лота! Нет, пускай отдаст министерский портфель, берет лыжи и дует в свой Ватикан, там под горочку, через Альпы.
Р: Мадам, вы делаете мне больно!
М: Это Медичи, больно - это наша профессия!
Р: Ладно, не смешите диктатора, папочку я оставлю себе.
М: Сын мой, еще слово - и ваш пастор не питается в нашей столовой!
Л: Мадам, вы говорите обидно!
М: Ну так идите и бросайтесь головой в навоз, а у меня нет больше друга по имени пастор, и мне неприятно ходить с ним по одному Парижу!

Взято отсюда: http://www.diary.ru/~snorri/p62327689.htm

Панча, день одураченных - 10 ноября 1630 г.
Вот, например, как описывает его Ларошфуко:
После выздоровления короля двор возвратился в Париж,  и  королева-мать, переоценив  свое  могущество, снова ополчилась на Кардинала в  День Одураченных. Этот день получил такое название  из-за  произведенных  им внезапных переворотов и притом тогда, когда влияние королевы  представлялось наиболее незыблемым и когда король, чтобы быть ближе  к  ней и уделять ей больше  заботы, поместился в  особняке чрезвычайных послов близ Люксембургского дворца. Однажды,  когда  король затворился наедине с королевою, она опять стала жаловаться на Кардинала и объявила, что не может больше терпеть его у кормила государства. Понемногу оба собеседника  начали
горячиться, и вдруг вошел Кардинал. Королева, увидев его, не могла  сдержать своего  раздражения:  она  принялась  упрекать  его  в  неблагодарности,   в предательствах, которые он совершил по отношению  к  ней,  и  запретила  ему
показываться ей на глаза. Он пал к ее ногам  и  пытался  смягчить  ее  своею покорностью и слезами. Но все было тщетно, и  она  осталась  непреклонной  в своей решимости.
Молва об опале Кардинала распространилась немедленно.  Почти  никто  не сомневался, что он окончательно низложен, и придворные устремились толпой  к королеве-матери, чтобы разделить с ней ее мнимое торжество. Но  когда  стало известно, что король в тот же день уехал в Версаль и  что  туда  же  за  ним последовал Кардинал, все стали раскаиваться в этом изъявлении своих  чувств.
Кардинал колебался, следует ли и ему туда ехать, но кардинал  Лавалетт  убедил его не терять короля из виду и не останавливаться ни перед чем, чтобы выстоять. Королеве советовали сопровождать короля и не оставлять его и таких
обстоятельствах наедине с его собственной неуверенностью и лукавыми уловками
Кардинала, но боязнь томиться в Версале от скуки и жить  там  без  привычных удобств оказалась для нее непреодолимым препятствием, и столь разумный совет был ею отвергнут. Кардинал ловко  воспользовался таким положением дел и,
овладев волею короля, заставил его согласиться на  опалу  королевы-матери.
http://lib.druzya.org/mem-biogr/.view-Larosh01.txt.2.html

P.S. Мне, признаться, режет слух фраза "заставил его согласиться". По свидетельствам многочисленных историков, король сам принял такое решение, заявив: "«Я более обязан государству, чем моей матери».