Чего только не встретишь в информационном океане!
_______________________
http://sevich.livejournal.com/201483.htmlДело было на ВИФе
http://vif2ne.ru/Началось всё с того, что участник И. Кошкин, движимый желанием славы, а также ненавистью к дворово-электричечным сингерам, запостил великий опус. Кошкин велик, а опус - прекрасен, особенно: "И попал тут он там на войну".
А у нас во дворе жил мальчишка
Он влюбился в девчонку одну
Он ей песни играл под гитару
И летела та песнь в вышину
Но вот время пришло расставаться
Парень в армию должен идти
И сказал он тогда той девчонке
"Ты меня обязательно жди"
"Буду ждать тебя милый не бойся"
Отвечала девчонка ему
И тут в армию парень уехал
И попал тут он там на войну
Он в горах тех отважно сражался
И был ранен он пулей в плечо
И в больнице лежал он в горячке
А девчонка была далеко.
И тогда написал он письмо ей
"Приезжай чтоб проведать меня".
Но ответ от нее не дождался.
А потом наступила весна.
И пришел тут приказ для мальчишки:
"Поезжай ты домой отдохнуть".
Но солдат отказался угрюмо
И поехал опять на войну.
И в горах его вражая пуля
Прямо в сердце ударила там.
Он упал головою на землю
Не вернется домой никогда!
Влекомый аналогичной жаждой (славы, равно как желанием опозорить милитаризованных менестрелей) пользователь форума kalash разродился неожиданным опусом на тему всем известного сериала:
Я был санитар батальённый
А он был сыскарь-оперок,
Я кровь проливал на Востоке
А он составлял каталог.
Душманская ржавая пуля
Точила здоровья запас,
Поднёс к губам рюмку с лекарством
А в ней человеческий глаз.
Болели нелечены раны
(Ведь мал ветерана бюджет).
Шерлок жировал в ресторанах
А я ел холодный омлет.
Томимый нехваткой финансов
В окно зажигалки кидал,
А он суверен дарованый
Зажал, мне ни пенса не дал...
Когда же я девушку встретил
И чувства я к ней испытал,
Меня за пропажу сокровищь
Лейстрейд чуть в тюрьму не забрал...
Пришлось мне идти на работу,
Ведь кушает много жена,
И так загнала на болото
Меня роковая судьба.
В болоте я том настрадался
Я пить с Баскервилем устал,
В ЛондОне Шерлок развлекался,
А я алкоголиком стал...
Когда же войною запахло
Призвал меня военкомат,
А Холмса с фальшивым маразмом
Отмазал от армии брат.
И вот я пред вами в качалке,
Безногий, седой инвалид,
Подайте же сколько не жалко,
Мне Холмс отказал, паразит!
Тем самым лавина была стронута:
В болоте кольты грохотали...
Во тьме зачавкало чего-то,
вошла, видать, собачка в раж.
Два сыщика-а-а у боло-о-о-та
украсят траурный пейзаж.
Лестрейд и Грегсон на коляску
положат убиенных нас,
Пусть Генри ходит без опаски,
и Степлтон не скажет: "Фас!"
И тут же полетят депеши,
туда, в ЛондОн на Бейкер-стрит,
что нас сожрал болотный леший,
и мы плохой имеем вид.
в углу заплачет миссис Хадсон,
МайкрОфт слезу рукой смахнёт,
Ни Шерлок Холмс, ни доктор Ватсон
на дело больше не пойдёт.
И будут семь томов пылится
в библиотеках и домах.
Мы живы только на страницах,
в больших классических томах.
Потом Ливанов и Соломин
восславят нас в СССР,
наш подвиг славен и огромен,
мы всем ментам большой пример.
Вот мистер Генри хлещет пиво,
и Бэрримор взмахнул рукой.
А пожилого детектива
несут с откушенной башкой.
Kalash выдал опус в полном соответствии с каноном:
Дело было на болотах
Дело важное, друзья
До сих пор о том что было
Всё рассказывать нельзя.
Как решил убивец гнусный
Баскервиля извести,
Заодно подарок вкусный
Волкодаву поднести.
Только мы не лыком шиты
И не ржавою иглой,
Для начала поместился
Ватсон в замок на постой.
День-овсянка, два - овсянка
Как бойцу не заскучать,
То ли дело под шатрами
В поле лагерем стоять.
Так решил отец наш Шерлок
Холмс, отважный детектив,
Разместившися в окопе
Всех кругом перехитрив.
И покуда супостаты
К Ватсону подкоп вели,
Не успели оглянуться,
А орхидеи отцвели.
Сикурс нам прибыл в подмогу
Лейстрейд с пушкою большой
И засели мы в редуте
Всей ватагой удалой
Ретирада Баскервилем
Произведена была
И на наш отряд засадный
Супостата навела
Тут пошла у нас забава
Молодецкая игра,
И тот крымский царь-собака
Уничтожена была.
Утопились басурмане
На болоте оверкиль,
И на Тихом океане
Отдыхает Баскервиль.
И тут Остапа понесло:
Романс отставного полкового лекаря на половинном жалованьи.
Запылает в камине огонь,
от портвейну в мозгах лёгкий крен.
Скрипка ноет, но Холмса не тронь,
он тоскует сейчас по Ирэн.
День тяжёлый, опасный прошёл,
Чищу старенький свой "Веблей-скот",
взят с поличным был Джонатан Смолл,
и, конечно, любимая ждёт.
Снова снится мне старый кошмар
про ночную атаку и брод.
Я в отставке, но, вроде, не стар,
и психоз, говорят, что пройдёт.
Кони ржут и бряцает металл,
Правь Британия! Правь, твою мать!
...Этот шпак натурально достал!
Сколько ж можно на скрипке играть?
Заскрипит по бумаге перо
(ждут в издательстве повесть в четверг),
так ведь мне описать не хитро,
как ШерлОк Степлтона поверг.
Скрипка воет, как кошка в трубе,
Славной нынче Холмс дунул травы!
Сдать бы что ли его в КаГеБе,
из МИ-5 отпускают, увы.
Настоящая правда (ТМ) об известной истории. Срываем покровы.
Простите меня.
Если не готовы прощать, не читайте дальше этих строк, проклинайте меня и мой опус — не читая. Так делают многие.
Я замахнулся на самое святое, что есть у нашего народа, я замахнулся на единственную святыню, которая у народа осталась, — на память о великой битве у Рейхенбахского водопада, о так называемом "последнем деле Холмса".
Простите меня.
"Я ухожу, - сказал ей Ватсон, - ты не плачь.
я не штурмбат, не гренадёр, я просто врач."
И он ушёл лечить друзей от тяжких ран,
и бремя белых он пронёс через Афган.
Он был герой, он воевал, что было сил,
своих друзей он с поля боя выносил,
прошёл сквозь дым, огонь и много-много бед,
но подстрелил его проклятый модджахед.
Едва живой тогда дополз он до своих,
но мало там осталось их уже в живых.
Ползут гиены по окопам и едят
Её Величества Виктории солдат.
Пусть раны ноют, хлещет кровь из рваных вен,
Он из Ли-Энфилда крошил-мочил гиен,
Патроны кончились - нашёл тяжёлый кол,
а после к медсанчасти медленно пошёл.
Оттуда он девчонке написал письмо,
но шифровальщик - сволочь, тыловое чмо -
поджёг письмо, а пепел выкинул в подвал,
он к той девчонке клинья тоже подбивал.
И ей по нраву математик-программист,
всегда приятно пахнет, и умён, и чист.
И, кстати, замуж выйти подошёл уж срок.
Зачем ей раненый и малярийный док?
И вот в холерный лагерь весточка пришла,
шатаясь Ватсон поднялся из-за стола,
любви и верности оборвалася нить,
и он поклялся шифровальщика убить.
Но надо это дело сделать по уму,
ведь не садиться же из-за любви в тюрьму?
Не замарать бы бритта гордость, спесь и честь,
пусть подождёт ещё чуть-чуть святая месть.
Прошло быть может пять, а может десять лет,
наш Вастон в Лондоне вкушает свой омлет.
Поздоровел, прибарахлился и окреп,
но в сердце он хранит любви могильный креп.
Пришёл к нему под утро старый верный друг,
сказал:"Есть дело для твоих умелых рук.
Нет, я имел в виду не скальпель, а наган,
меня грозит убить бандит и хулиган."
А Ватсон - старый ветеран и фронтовик,
давно к подобным катавасиям привык.
Он понял, другу без него - совсем труба,
но он не знал, что это знак даёт судьба.
Они дралися с мафиози много дней,
то были эти тех, то те других сильней.
И как впоследствии писал британский бард,
был чорной вражей кровью полит каждый ярд.
В живых остался только самый главный гад,
забил он стрелку в ресторане "Водопад",
и наступает тут, как водится финал...
Взглянул в глаза бандиту Ватсон и признал.
И Ватсон вспомнил медсанчасть и то письмо,
и в тот момент пришло решение само:
он вынул свой наган, три раза сделал "бах",
и равнодушно жертву схавал Рейхенбах.
А Ватсон кушает свой ревенёвый суп,
поскольку друг взял на себя вот этот труп.
Побыл в бегах два года Шерлок, не беда,
И обошлось всё как-то, в общем - ерунда.
Вот лишь зелёные наехали на них,
когда собачку раскатали на двоих.
Но всё списали на психоз и тех гиен,
и прописали спирт, овсянку и пурген.
Развеет ветер Девоншира серый дым,
девчонка та пускай поплачет над другим.
А Ватсон горд собой, с Империей един,
орёт ночами из окна: "God save the Qeen!"
В кино и книжке всё не так? Ну, да... Ну, да...
Всей правды всё равно не скажут никогда!
О, Ватсон то и Ватсон сё, и с Ватсоном нам знаться стыд...
Хотел я тут квартирку снять, пришёл на Бейкер-стрит,
"Мы не пускаем докторов", - мне шпак тот говорит.
И миссис Хадсон тоже ржёт, ну, просто стыд и срам.
Но я добавил ей бабла и поселился там.
"Над Вами, Ватсон, будут ржать Сассекс, Суррей и Кент!"
Но Ватсон девку защитит от злобных пёстрых лент.
От злобных пёстрых лент, друзья, от злобных пёстрых лент.
Наш док девицу защитит от злобных пёстрых лент.
Решил я глотку промочить, представьте, как-то раз.
Схватил бутыль, схватил стакан, а там, о Боже! - глаз!
Я хоть афганский ветеран, но без сознанья - бряк!
А эта сволочь снова ржёт: "Эй, Ватсон, Вы - дурак!"
"Вы, Ватсон - тормоз, солдафон, да и ваще дурак!"
Но, док, пожалте в первый ряд, когда стрелять собак.
Когда стрелять собак, друзья, когда стрелять собак.
Пожалте, доктор, в первый ряд, когда стрелять собак.
Я экономлю пенсион, грошовый ем омлет,
а этот где-то денег спёр и заказал обед.
Там куропатки, эмменталь, мерло и крем-брюле,
а у меня не каждый день овсянка на столе.
"Эй, Ватсон, так тебя и сяк, совсем ты, брат, достал!"
Но, "Мистер Ватсон просим вас", когда нырять в подвал.
Когда с наганом наголо, друзья, нырять в подвал,
то "Мистер Ватсон просим вас", когда нырять в подвал.
И я дерусь, бегу, пишу, страдаю и не сплю.
Чуть не поймали на скачке - пришлось спалить туфлю.
Забыл про "Таймс" и биллиард, про сон и про уют.
Тут в Скотланд-Ярд поволокли и, суки, дело шьют.
"Эй, Ватсон, так тебя и сяк, ступай и не маячь!"
А я не сыщик, не бандит, а я, ребята врач.
Ведь я - обычный врач, друзья, ведь я - обычный врач.
Я всех убью и без ствола, ведь я, ребята, врач.
Броневой британский батальон
Кто-то пал, отдавшись пуле-дуре,
а ему все пули нипочём.
Прикомандирован к десантуре
доктор Ватсон бригвоенврачом.
Три обоймы, фляга, пайка хлеба -
снова жизнь поставлена на кон.
"Виккерс Вими" поднимаетв небо
броневой ударный батальон.
Наши парни смерти не боятся,
хоть враги шуруют там и тут.
И молился колонель Джон Ватсон
на "системы Жюкмесс" парашют.
Пролетая ночью над Верденом,
вспоминает Ватсон о былом.
Как, хрипя, ломал он об колено
модджахедов в семдесят втором.
Вспоминает подвиги и раны
в честь империи своей большой,
не стареют томми-ветераны
ни умом, ни сердцем, ни душой.
Вот настала выброски минута
(хорошо, что есть ещё конъяк).
Доктор Ватсон прыгнул с парашютом,
а солдаты-гуркхи - просто так.
Цель уже отмечена на карте:
в Кристиансанд через море вброд.
Там предатель-сволочь Мориарти
начал строить атомный завод.
У Вильгельма Бомба будет скоро,
и тогда мы выживем едва.
А ещё один предатель - Моран -
в гараже клепает "Фау-два".
Всё взоравли гуркхи-диверсанты,
и Европа снова спасена,
всем - медали, ордена и банты,
только карты спутала война.
Град осколков, дождь смертельной стали,
бились кольтом, томпсоном, дубьём.
Гуркхов всех цынично постреляли,
доктор Ватсон схвачен был живьём.
Было хуже, чем в горах Бартанга,
на допросе ж вышел полный крант.
Бригвоенюрист второго ранга,
Шерлок Холмс - подлец-коллаборант -
вдруг вошёл с моноклем возле глаза,
"Эй! Британский гад, колись, - кричит.
Где ещё построили вы базы,
и куда намылился Гранд-Флит?"
Ватсон молвил, сплюнув на пол зубы,
и душевный испытав подъём:
"Хоть со мной ты обошёлся грубо,
но мы пулю для тебя найдём."
Тут он всхлипнул, малость раскисая,
но услышал сквозь свой хриплый стон:
"Ты чего дружищще? Я ж Исаев.
Я в их штаб уже пять лет внедрён."
Холмс шептал: "Проклятым фрицам - хрЕна!
у судьбы сорвём мы полный банк!
Нынче ж ночью убежим из плена,
и вернём домой секретный танк."
"Марк эм восемь" - танк вполне хороший,
не остановить железный марш.
И летели под колёса боши,
глухо крикнув: "Шайзе!" или "Арш!"
Мяли траки пни, заборы, кочки,
Холмс кричал: "Британия - ура!"
Миссис Хадсон доставала "Гочкис"
и стреляла метко от бедра.
Мчали танки, ветер поднимая,
и вели всех томми за собой:
Ватсон, Хадсон, Шерлок Холмс/Исаев -
экипаж машины боевой.
Главная
Страниц: 1 
