Я конечно польщен и весьма тронут, тем что столь сведущие в знаниях судари и сударыни, без моего ведома или разрешения, правили мой собственный стих. Я конечно понимаю, что он не идеал, орфография хромает и иже с ними. И не знаю что меня дёрнуло выложить его в сыром варианте, так как обычно я проверяю его на наличие ошибок. НО вот так случилось, что-то припёрло. За это извиняюсь. Спасибо за заметки, подделки, понимаю вы хотели как лучше. Впредь буду более разумным и вменяемым, дабы мой стих не исправляли, и не дай Бог переписывали и приписывали уже как не к моему творению.

(задумчиво) А я, помнится, тоже такое вот проделывала. До сих пор песенку пою "по идее Антона Соловьева", где от Антона две с половиной строчки, и то правленные. И Аргонду показывала, как можно поправить его стихи без ущерба для смысла, но с пользой для формы - и он не обижался почему-то...

AbiKeL_Nie, а превзойдите.

А вот я поковыряю, раз разрешили. Сразу хочу написать, что первое Ваше стихотворение мне чем-то иррациональным понравилось (незамутненностью своей, что ли). А это – привлекло, в первую очередь, неплохой коллекцией романтических образов. То есть по нему семинар можно проводить, для Школы юных филологов, - «А сейчас я объясню Вам, дети, что такое романтизм, с чем его едят и какова на вкус его поэтика». Но сочетание этих образов подчас у вас настолько… странное, что может получиться неловко. Я покажу, где особенно неловко, - так, на всякий случай. Вдруг пригодится.


Словно волк среди овец,

Если оно должно отсылать к Евангелию, то воля Ваша – получается как-то странно. Ибо тамошняя фраза «вот, Я посылаю вас как овец среди волков» и означает, что «вы будете противостоять жестокому миру, который хочет вас сгубить, безоружные и невоинственные, одни против всех». А про того, кто явится среди овец в виде волка – с зубами, когтями и соответствующим тюнингом – как-то сразу нехорошо думается. «На то и щука в речке, чтоб карась не дремал», «хорошая вещь честность, особенно когда все кругом честные, а я один - жулик»…

Вступил в мир людской,
Не зная что он другой,

Кто другой? Мир или лирический герой? Другой по сравнению с чем?
Мир ли – по отношению к тому миру, откуда пришел лир.герой?
Герой ли – по отношению к людям?

Не понимая что сам иной.

Мои соболезнования.
Сергей Лукьяненко купил у Бога копирайт на слово «иной».
Теперь когда читаешь о романтическом персонаже, что он – иной, и при этом никаких комментариев, хочется позвонить в офис Ночного дозора и сообщить, что у них неучтенные иные по улицам шастают, и что вообще за безобразие, и я буду жаловаться… Они, чинуши ленивые, работать не хотят, а бедный человек мается, не понимая, что сам иной.


И не смог миру помочь,

А вообще-то это логично: если лиргерой, такой иной, сам не понимая, зачем, вышел из сумрака в мир, о котором даже не знал, что он – другой, чем тот, к которому лиргерой привык, то понятное дело, он не смог миру помочь. Если честно, помощь нужна ему самому – ну там, дорога из желтого кирпича, платяной шкаф, портал на родину… Да такое, в общем, в сказках часто бывает, квест «Вернись домой», ничего страшного. Со всяким может случиться, как говаривал Грендель  в минуту жизни трудную.

Делая лишь добро,
Он начал делать зло, добром.

Мне, по серости, опять ни пса не ясно в этом чудовищном морально-нравственном конфликте.
Он делал лишь добро, а оно оборачивалось злом?
Он делал лишь добро и даже зло делал добром, а запятая – лишняя?
Он делал-делал лишь добро, а потом ему надоело, и он начал делать зло посредством добра?

Осталась в задумчивости. Может, пунктуация мешает постижению?

Он стал падшим ангелом во плоти,

Так лирический герой – он же хороший, вроде как, с чего ему быть падшим ангелом? Или в предыдущих строчках все-таки описывалось падение во зло? - тогда непонятно, почему дальше он опять хороший. Или падение к злу не имеет отношения, а связано скорее со словом «плоть», хе-хе? Тогда тема не раскрыта…

Неся щит без герба,
Меч Тьмы со звёздным светом

Э-э-э…. А… Ага.
Сударь лиргерой, при всей моей к Вам симпатии, я где-то уже видела эти вещи. Да-да, которые Вы несете. По-моему, они не Ваши. Верните их, пожалуйста, по принадлежности, и пойдемте уже искать нашу дорогу из желтого кирпича. Они нам все равно не пригодятся, - тяжелые больно, а нам с Вами ещё идти и идти… Или что, Вы их как-то применять собрались? Не стоит, сударь. Давайте сначала разберемся, что это за мир такой непонятный, волки мы или овцы, добро мы делаем или зло, а потом уже и мечом кого-нибудь, и ещё звездным светом для верности. Если будет так уж необходимо.


Он всадник небытия

Слушайте, сударь, эдак невозможно. Не говоря уж о том, что Вы вроде как за жизнь, за добро и за все хорошее, и на кой Вам называться всадником небытия, не очень понятно, вы уж определитесь – лошадь у вас есть или нет. Потому что Вы тут вроде как всадник, а сами почему-то все время ходите пешком (Уходит обессиленный прочь… Но не в силах пройти… Бредет). Лошадь – это Вам не щит без герба, это животное в уходе нуждается…

Вдохнув неупокоенное стремление

Неупокоенное – это плохо. Это адски плохо. Неупокоенное – это значит «мертвое, но не похороненное как следует». А если оно все-таки живое, это стремление к Равновесию, то тогда – беспокойное, не знающее/не дающее покоя…

Стена непонимания и безразличия
Сердце бесконечно терзает

Какой-то странный образ.
То есть терзать может что-то острое-зубастое-колюще-режущее, а стена – она ить большая. Тупая. Глухая.
Ну это как я бы написала – «мне сердце терзает небоскреб». Понятно,  я  на самом деле хочу сказать, что смотрю на этот небоскреб и терзаюсь, но все равно как-то…

И судорожно вдохнув  
Запах ночной тишины,
Устало-печальная улыбка
Лицо свободой чуть осветит.

Улыбка вдохнуть не может. Вдохнуть может лиргерой. А так получается, что проезжая мимо станции, у меня слетела шляпа.
Уж не говоря о том, что у нас только что было вдохнуто стремление к равновесию.

Но танец ночных голубей воздушный,
вновь уводит его за собой,

Очень сожалею, но голуби – птицы дневные. Ночью они спят.

...Бредёт то в тьме, то в свете,
Ища то в тьме - свет,
То в свете - тьму...

то в соли - сахар, то в огне – воду, то в романтической поэме – смысл…
А зачем он это делает?
Дай ответ, - не дает ответа...

*читая Грина*

_______________

– Хотите, я прочитаю «Телеграфиста из преисподней»?

– Представь – да, – смеясь, кивнул Друд, – да, и как можно скорее.

С довольным видом Стеббс выгрузил из сундука кипу тетрадей. Перелистывая их, он бормотал: – «Ну… это не отделано…», «в первоначальной редакции», «здесь – недурно», – и тому подобные фразы, имеющие значение приступа. Наконец, он остановился на рукописи, пестрой от клякс.

– Слушайте! – сказал Стеббс.

– Слушаю! – сказал Друд. Сторож заголосил нараспев:

В ветро весеннем зное,
Облачись облаком белым,
Покину царство земное
И в подземное сойду смело.
Там – Ад. Там горят свечи
Из человечьего жира;
Живуча там память о встрече
С существом из другого мира.
На моей рыдающей лире
Депешу с берегов Стикса
Шлю тем, кто в подлунном, мире
Ищет огневейного Икса.
Гремя подземным раскатом.
Демон…

– Теперь, – сказал Друд, – почитай другое. Стеббс послушно остановился.

– Знаю, – кротко заметил он, – вам эта форма не нравится, а только теперь все пишут так. Какое же ваше впечатление?

– Никакого.

– Как? Совсем никакого впечатления?

– Да, то есть – в том смысле, какого ты жаждешь. Ты волнуешься, как влюбленный глухонемой. Твои стихи, подобно тупой пиле, дергают душу, не разделяя ее. Творить – это, ведь, – разделять, вводя свое в массу чужой души. Смотри: читая Мериме, я уже не выну Кармен из ее сверкающего гнезда; оно образовалось неизгладимо; художник рассек душу, вставив алмаз. Чем он успел в том? Тем, что собрал все моей души, подобное этому стремительному гордому образу, хотя бы это все заключалось в мелькании взглядов, рассеянных среди толп, музыкальных воспоминаниях, резьбе орнамента, пейзаже, настроении или сне, – лишь бы подобно было цыганке Кармен качеством впечатления. Из крошек пекут хлеб. Из песчинок наливается виноград.

Айвенго, Агасфер, Квазимодо, Кармен и многие, столь мраморные, – другие, – сжаты творцом в нивах нашей души. Как стягивается туманность, образуя планету, так растет образ; он крепнет, потягивается, хрустя пальцами, и просыпается к жизни в рассеченной душе нашей, успокоив воображение, бессвязно и дробно томившееся по нем.

Если вставочка, которой ты пишешь, не перо лебедя или орла, – для тебя, Стеббс, если бумага – не живой, нежный и чистый друг, – тоже для тебя, Стеббс, если нет мысли, что все задуманное и исполненное могло бы быть еще стократ совершеннее, чем теперь, – ты можешь заснуть, и сном твоим будет простая жизнь, творчество божественных сил. А ты скажешь Ему: «Под складкой платья твоего пройду и умру; спасибо за все».

Довольно мне сечь тебя. Запомни: «депешу на вдохновенной лире» посылают штабные писаря прачкам. «Живуча» – говорят о кошках. Кроме того, все, что я сказал, ты чувствуешь сам, но не повторишь по неумению и упрямству.

Выслушав это, Стеббс хмуро отложил тетрадь, вымыл кружки, насыпал на закопченный стол сухарей и отковырнул из бочки пласт соленой свинины. Разрубив ее тяжелым ножом, он, обдумав что то, добродушно расхохотался.

Друд поинтересовался – не его ли безжалостная тирада подействовала так благотворно на пылкое сердце поэта.

– Вы угадали, – сказал Стеббс с тихо победоносным блеском увлажнившихся глаз, – я просто вижу, что в поэзии мало вы понимаете.

*Блистающий мир*

_______________

Классика рулит. Это ни к кому из присутствующих лично. Это вообще. О поэзии. О поэтических образах. О критиках и критике, в конце-концов. Языком искусства, так сказать.

Цитата:

Это тоже гениально! Дзэнское такое правило получилось И про бабочку сердца в калошах, ржунимагу. Гении кругом!
"В каждом из нас спит гений. И с каждым днем все крепче" (с)