"При анализе второй мировой войны американские военные историки обнаружили очень интересный факт. А именно, при внезапном столкновении с силами японцев американцы, как правило, гораздо быстрее принимали решения, и как следствие, побеждали даже превосходящие силы противника. Исследовав данную закономерность, учёные пришли к выводу, что средняя длина слова у американцев составляет 5,2 символа, тогда как у японцев 10,8, следовательно на отдачу приказов уходит на 56% меньше времени, что в коротком бою играет немаловажную роль.
Ради "интереса" они проанализировали русскую речь и оказалось, что длина слова в русском языке составляет в среднем 7,2 символа на слово. Однако в критических ситуациях русскоязычный комсостав переходит на ненормативную лексику, и длина слова сокращается до 3,2(!) символов. Это связано с тем, что некоторые словосочетания и даже фразы заменяются ОДНИМ словом.
Для примера приводится фраза: "32-ой, ё@ни по тому х@ю" - "32-ой, приказываю немедленно уничтожить вражеский танк, ведущий огонь по нашим позициям"."

С подачи Nightwalker-а

Вроде бы реальный случай, где прочитал уже не помню: На каком-то там заводе рабочим запретили материться на работе. Производтельность труда тут же упала на 50 процентов.

Цитата:


Да, Маруся, русский матерный исключительно гибок и прекрасно приспособлен для максимально компактной передачи каких угодно мыслей . Это своего рода JPEG среди графических форматов

В августе 1982 года мы с моим другом и бывшим сотрудником Володей Яновером (тогда он был доцентом кафедры алгебры РГУ, а сейчас в Израиле) были "командирами"; а "бойцами" нашими были 200 студентов мехмата. Это на паскудном комсомольском жаргоне тех времен; а нормальным языком говоря, студенты наши (если совсем точно, 199 девочек и один парень-белобилетник) находились на положении сезонных рабов на Багаевском консервном заводе. А мы были как бы надзирателями.

Как и полагается, для своих бойцов мы были отцами-командирами; и в обращении с ними, правду сказать, использовали исключительно печатную лексику. Но у нас были и свои, так сказать, офицерские, утехи. Их суть, в общем, выражалась гениальной триединой формулой (автором был Володя): "ё@нули, поп@@дели, пох@ярили."

PS по ностальгическому размышлению. 1978-й год.
Как говорится, на том же месте у той же реки. Как-то начальница смены Варвара Павловна (вот, на всю жизнь запомнил имя, хотя она уж наверняка на том свете) обматюкала моего друга и сотрудника Леню Сазонова за то, что его студенты якобы ленивы. При студентах же и обматюкала. Леня в расстроенных чувствах ушел курить на берег Дона, я пошел за ним - утешать. Его как раз тогда утвердил ВАК в звании доцента. И тогда в первый и в последний раз я услышал, как доцент Л. Сазонов матерится

По этому поводу я в тот же вечер составил эпиграмму:

Отрешился от шумного мира;
Консультации, лекции - все позади.
Кандидат Л. Сазонов стал командиром.
"Я - доцент? Шутишь. Мастер я. Не п@@ди!"

А эпиграммы наши были не просто так - мы их публиковали в стенной газете для наших студентов, которая называлась "НЕКСТАТИ" и имела девиз: "Мы сюда не смеяться приехали!".

М-да, почувствовала Вера Павловна слабину... позволила себе при подчинённых начальника ругать. Студ и срам. Обоим.

Запрет этого - в основном армейское, а не гражданское. Я в коммерческих компаниях такое же видел.

К тому же - что значит "почувствовала слабину"? Каким бы сильным не был друг Barkа, он не мог предотвратить таковое поведение хамской бабищи.

Бабища ничего не теряла, и это знала. Она ни по морде получить не могла, ни от своего начальства неприятности - начальство оказалось бы на ее стороне.

И понятий об иерархическом "порядке клевания" у нее нет ввиду пола.

А вышеперечисленное - это исчерпывающий список того, что заставляет человека считаться с сильными. Так что в данном случае бабища могла и не считаться, что и сделала.