Барк - выкладывайте, конечно!

ПЕРСИКОВЫЙ ИСТОЧНИК

В годы Тайюань правления дома Цзинь
человек из Улина рыбной ловлей добывал себе пропитание.
Он плыл по речушке в лодке
и не думал о том, как далеко он оказался от дома.
И вдруг возник перед ним лес цветущих персиковых деревьев,
что обступили берега на несколько сот шагов;
и других деревьев не было там, -
только душистые травы, свежие и прекрасные,
да опавшие лепестки, рассыпанные по ним.
Рыбак был очень поражен тем, что увидел,
и пустил свою лодку дальше,
решив добраться до опушки этого леса.
Лес кончился у источника, питавшего речку,
а сразу за ним возвышалась гора.
В горе же был маленький вход в пещеру,
из которого как будто выбивались лучи света.
И рыбак оставил лодку и проник в эту пещеру,
вначале такую узкую,
что едва пройти человеку.
Но вот он сделал несколько десятков шагов,
и взору его открылись яркие просторы -
земля равнины, широко раскинувшейся,
и дома высокие, поставленные в порядке.
Там были превосходные поля и красивейшие озера, и туты, и бамбук, и многое еще.
Межи и тропинки пересекали одна другую,
петухи и собаки перекликались между собою.
Мужчины и женщины, - проходившие мимо и работавшие в поле, - были так одеты,
что показались рыбаку чужестранцами;
и старики с их пожелтевшей от времени сединой,
и дети с завязанными пучками волос
были спокойны, полны какой-то безыскусственной веселости.
Увидев рыбака, эти люди очень ему удивились
и спросили, откуда и как он явился.
Он на все это им ответил.
И тогда они пригласили его в дом,
принесли вина, зарезали курицу, приготовили угощение.
Когда же по деревне прошел слух об этом человеке,
народ стал приходить, чтобы побеседовать с ним.
Они говорили: "Деды наши в старину бежали от жестокостей циньской поры,
с женами и детьми, с земляками своими пришли в этот отрезанный от мира край
и больше уже отсюда не выходили,
так и расстались со всеми теми, кто живет вне этих мест".
Они спросили, что за время на свете теперь,
не знали они совсем ничего ни о Хань
и, уж конечно, ни о Вэй и ни о Цзинь.
И этот человек подробно, одно за другим, рассказал им все то, что знал он сам,
и они вздыхали и печалились.
И все они без исключения радушно приглашали его в гости к себе в дома
и подносили ему вино и еду.
Пробыв там несколько дней,
он стал прощаться.
Обитатели этой деревни сказали ему:
"Только не стоит говорить о нас тем, кто живет вне нашей страны".
Он ушел от них
и снова поплыл в лодке,
держась дороги, которую прибыл,
и всюду-всюду делая отметки.
А вернувшись обратно в Улин,
он пришел к правителю области и рассказал обо всем, как было.
Правитель области тут же отрядил людей, чтобы поехали вместе с рыбаком
и поискали бы сделанные им отметки,
но рыбак заблудился и дорогу ту больше найти не смог.
Известный Лю Цзы-цзи, живший тогда в Наньяне
и прославившийся как ученый высоких правил,
узнав обо всем,
обрадовался, стал даже готовиться в путь,
но так и не успел:
он вскорости заболел и умер.
А после и вовсе не было таких, кто "спрашивал бы о броде"!


Вот что было при Ине:
  он нарушил порядок неба,
И хорошие люди
  покидали мир неспокойный.

Ци с друзьями седыми
  на Шаншани в горе укрылись,
Люди повести этой
  тоже с мест насиженных встали.

И следы их былые
  не нашлись, как канули в воду,
И тропинки их странствий
  навсегда заросли травою...

Каждый кличет другого,
  чтобы в поле с утра трудиться,
А склоняется солнце -
  и они отдыхать уходят...

Там бамбуки и туты
  их обильною сенью дарят.
Там гороху и просу
  созревать назначены сроки.

Шелкопряды весною
  им приносят длинные нити,
С урожаем осенним
  государевых нет налогов.

На заглохших дорогах
  не увидеть путников дальних.
Лай собак раздается,
  петухи отвечают пеньем.

Форму жертвенной чаши
  сохраняют они старинной,
И на людях одежды
  далеки от новых покроев.

Их веселые дети
  распевают свободно песни,
Да и старцы седые
  безмятежно гуляют всюду.

Зацветают деревья -
  люди помнят - с теплом весенним,
Облетают деревья -
  им известно - с осенним ветром.

Хоть они и не знают
  тех наук, что считают время,
Все же строятся сами
  в ряд четыре времени года.

Если мир и согласье,
  если в жизни радостей много,
То к чему еще нужно
  применять ученую мудрость?..

Это редкое чудо
  пять веков как спрятано было,
Но в прекрасное утро
  мир нездешний для глаз открылся.

Чистоту или скверну
  не один питает источник.
Мир открылся, но снова
  возвращается в недоступность...

Я спросить попытаюсь
  у скитающихся на свете,
Что они понимают
  за пределом сует и праха.

Я хотел бы тотчас же
  устремиться за легким ветром, -
С ним подняться бы в выси,
  с ним искать бы тех, кто мне близок.

___________________________________________-

Примечания переводчика:

В годы Тайюань под правлением дома Цзинь - годы под названием Великого
Начала (376-396) время правления цзиньского Сяо У-ди.

Улин - местность в нынешней провинции Хунань.

Цинь - династия и государство (246-207 до н.э.)

Хань - династия и государство (206 до н.э. - 220 н.э.)

Вэй - династия и государство (220-264)

Цзинь - династия и государство (265-420)

А после и вовсе не было таких, кто "спрашивал бы о броде"! - см.
прим. к стихотворениям "В седьмой месяц года синьчоу..." и "В год гуймао
ранней весной..." (ниже я цитирую эти примечания - Bark)

Вот что было при Ине - то есть при жестоком Цинь Ши-хуане, объединившем
разрозненные уделы в одно циньское государство.

Ци с друзьями седыми // на Шаншани в горе укрылись - Цили Цзи и трое
его друзей, "четверо седых", во время правления Цинь Ши-хуана ушли от мира
на гору Шаншань (недалеко от Лояна в нынешней провинции Хэнань).

_______________________________________

Примечание к стихотворению "В седьмой месяц года синьчоу..."

Я мечтаю с тоской // о земле, что пахать нам вдвоем - то есть
трудиться так спокойно, как трудились некогда те двое - Чан Цзюй и
Цзе Ни, которых ученик Конфуция Цзы-лу, проходя полем, по поручению
учителя спросил о броде.

Примечание к стихотворению "В год гуймао ранней весной..."

Случайный прохожий // не спросит меня о броде - то есть не потревожит
меня в моем уединении, как это сделал ученик Конфуция Цзы-лу.

Из цикла "Обращения к друзьям"

Отвечаю цаньцзюню Пану

Когда Пан служил цаньцзюнем у Вэйского цзюня и был послан из Цзянлина в столицу, он, проезжая через Сюньян, подарил мне стихи.

I

За дверью из грубо
  сколоченных досок
И цинь у меня,
  и для чтения книги.

Стихи я пою,
  я играю на цине,
Что главною стало
  моею утехой.

А разве лишен
  я других наслаждений?
Еще моя радость
  и в уединенье:

Я утром с зарей
  огород поливаю,
А к ночи ложусь
  под соломенной кровлей.

II

Что мнится иному
  сокровищем дивным,
Порою для нас
  вовсе не драгоценность.

И если мы с кем-то
  не равных стремлений,
Способны ли с ним
  быть мы родственно-близки?

Я в жизни искал
  задушевного друга
И вправду же встретил
  того, кто мне дорог.

И сердце приветно
  сливается с сердцем,
Уже и домами
  соседствуем даже.

III

Теперь я скажу
  о тебе, кто мне дорог,
Кто любит добро
  и усердия полон.

Вино у меня
  превосходное было,
Но только с тобою
  в нем радость вкушал я.

За ним говорились
  приятные речи,
За ним сочинялись
  и новые строки.

Бывало, лишь день
  я тебя не увижу, -
Как мог в этот день
  о тебе я не думать!

IV

Хоть истинный друг
  никогда не наскучит,
А все ж наступило
  нам время расстаться.

Тебя проводив
  от ворот на дорогу,
Я чарку пригубил
  без всякой охоты.

О, нас разлучившая
  служба в Цзянлине!
О, скрытые далью
  на западе тучи!

И вот человек
  уезжает далеко...
Разумную речь
  от кого я услышу?

V

В тот день, когда я
  распростился с тобою,
Весенние иволги
  только запели.

Сегодня, когда
  мы встречаемся снова,
Снег мокрыми хлопьями
  падает с неба.

Всесильный дафань
  дал тебе повеленье
На должность сановную
  ехать в столицу.

Ты разве забыл
  тишины безмятежность?
Да нет, это служба
  не знает покоя!

VI

Печально-печально
  холодное утро.
Шумит и шумит
  нескончаемый ветер...

Вперед понеслась
  государева лодка,
И где-то качает
  ее нед пучиной.

Да будет удача
  в делах твоих, странник!
В начале пути
  о конце позаботься.

Воспользуйся всеми
  удобными днями
И побереги себя
  в дальней дороге.
______________________________

Примечания переводчика:

Цаньцзюнь - военный советник.

Вэйский цзюнь - Вэйский полководец Ван Хун, правитель Цзянчжоу.

Я утром с зарей // огород поливаю - здесь символ уединения: в древности Чэнь Чжун-цзы, человек из Ци, славе и почестям предпочел работу на чужом огороде.

Всесильный дафань дал тебе повеленье - Дафань - великий правитель, титул вана Иду, в 424 г. взошедшего на сунский престол под именем Вэнь-ди.

[Героический эпос. Единственное стихотворение в цикле.]

Воспеваю Цзин Кэ

Дань - наследник престола -
  привечал при дворе достойных,
Потому что мечтал он
  об отмщении Ину злому.

Приходил к нему лучший
  каждой сотни мужей отважных.
Так он к вечеру года
  и обрел могучего Цзина.

Человек благородный,
  не колеблясь, умрет за друга.
Взял свой меч драгоценный
  и покинул столицу Яня.

Кони траурно-белы
  на широкой дороге ржали.
Это в гордом волненье
  не меня ль они провожают?

Встали волосы дыбом,
  высоко поднимая шапки,
Тою грозною силой
  разрывая шнуры завязок.

Пьют прощальную чашу,
  где Ишуй-река протекает.
И куда не посмотришь -
  восседают толпой герои.

Там Цзянь-ли среди храбрых
  ударял по печальным струнам.
Там Сун И, ему вторя,
  пел высоким голосом песню.

В ней порыв за порывом
  уносился плачущий ветер,
В ней размах за размахом
  покатились хладные волны.

Шан - мелодия грусти -
  вызывала ручьями слезы.
Юй - напев величавый -
  заставлял трепетать бесстрашных.

Знал Цзин Кэ в своем сердце,
  что уйдет и вновь не вернется,
Но теперь неизбежно
  навсегда он себя прославит.

Поднялся на сиденье -
  он назад ни за что не глянет -
и, летя, колесница
  ворвалась во владенья Циня.

На дорогах отбросив
  десять тысяч ли за собою,
На извилистых тропах
  тысяч стен миновав изгибы...

И развернута карта,
  и само уже дело просит,
И свирепый владыка
  задрожал и бежит от Цзина.

Ах, печаль меня мучит:
  был он слаб в искусстве кинжала,
Удивительный подвиг
  не сумел увенчать успехом.

Но того человека
  пусть и нет уж на белом свете,
Будет через тысячелетья
  он тревожить сердца потомков!
____________________________________

Примечание переводчика:

В III веке до н.э. герой Цзин Кэ по поручению Даня, наследника престола
страны Янь, уехал в государство Цинь для того, чтобы убить свирепого
Ина, государя этой страны, будущего Цинь Ши-хуана, основателя династии
Цинь. В карте страны Янь, которую Цзин Кэ развернул перед Ином,
был спрятан кинжал. Цзин Кэ хотел ударить этим кинжалом Ина, но
промахнулся и был растерзан подоспевшей челядью. В основу стихотворения
положено повествование из "Исторических записок" историка II-I вв. до н.э.
Сыма Цяня.