За стойкой пивного бара "Иппокрена" встретились два одиноких сюжета – Он и Она.
   Он был мрачен, носил черную гитару и траур по самому себе. Его дорожный плащ, одеяние монахов и рыцарей, носил следы удачно отбитых редакторских правок. Отбитые атаки позволили Ему сохранить свою неповторимую целостность, но сильно уменьшили вероятность того, что Ему удастся когда-либо попасть в переплет.
   Она, напротив, шелестела ярким нарядом, сшитым неведомым, но наверняка вдохновенным портным. Шелк цвета осенней листвы удачно сочетался с атласом цвета весеннего ветра, бархатом цвета апрельских сумерек и легчайшей вуалью цвета утренних облаков. На узком запястье позванивали несколько тонких браслетов – свидетельство ни к чему не обязывающих случайных публикаций отдельными фрагментами.
   Он заказал кружку "Гиннеса". Его взгляд скользнул вдоль стойки, невольно зацепившись за фантастический и легкомысленный, как тропическая бабочка на фоне первого снега, наряд. "Наверняка легкого жанра, – подумал Он. – Как они мне надоели…"
   Она взяла бутылку портера "Балтика", изучила наклейку и забавно наморщила носик: "Тула? Фи!". И тут же, будто нечаянно, пригубила Его "Гиннес", который впрочем, не пришелся ей по вкусу. "Извините", - сказала Она, возвращая кружку владельцу. "Ничего", - ответил Он и снова погрузился в мрачные раздумья о своей дальнейшей судьбе.
   Она, наконец, остановилась на "Бархатном". Распотрошив пакетик соленого арахиса, Она повернулась к своему траурному соседу.
  - А чем Ты занимаешься сегодня вечером? - невинно спросила Она, с непринужденностью старой знакомой переходя на "ты".
   "Онанизмом", - так и читался грубый ответ на Его скучающем лице. Впрочем, вежливость – врожденная или благоприобретенная – победила.
   - Шлифовкой некоторых мест, - ответил Он.
   - Проза? Поэзия?
   - Что-то между.
   - О! А я больше по поэтической части. Но есть один замысел… Не обсудить ли нам его вместе?
   Он пожал плечами: в конце концов, почему бы и нет?
   - Я не люблю слишком напористых женщин, - предупредил Он.
   Она совершенно естественно удивилась, мгновенно преобразившись: - вся воплощенная мягкая уступчивость.
   - А я люблю сильных мужчин, - сообщила Она. И добавила, окинув Его взглядом: - И красивых. Ты такой… готический…
   "Гиннес" кончился. "Бархатное" тоже.
   - Я научу тебя разбираться в пиве, - сказал Он, отходя от стойки – Куда мы пойдем?
   - Есть одно место…
   
   В двух десятках страниц от них кипела бурная литературная деятельность. Метались от издательства к издательству молодые повести; солидно, не спеша, двигались маститые романы и поэмы, в основном классические; визжали и брызгали слюной, как базарные торговки, критические статьи; за углом устроили перестрелку два толстых детектива – один обвинял другого в плагиате.
   А место оказалось на диво тихим и спокойным. Им была видно и слышно все, что творилось вокруг, но их не видел и не слышал никто. Они уселись на скамейку.
   - Не знал, что еще остались такие места, - сказал Он, зачарованно осмотревшись, и извлек из-под плаща две бутылки "Патры". Поставив их у ног, Он достал еще две.
   - Зачем так много? – спросила Она.
   - Урок первый: хорошего пива много не бывает, - сказал Он и открыл бутылку. – Держи.
   - Горькое, - поморщилась Она, сделав глоток.
   - Привыкнешь, - пожал Он плечами. – Пиво без горечи – это не пиво.
   Он не стал уточнять, что такое пиво без горечи, а Она не стала спрашивать. С трудом одолев полбутылки, Она обнаружила, что увлеченно повествует своему визави о тонкостях собственной организации.
   - Кажется, я пьяна, - сказала Она.
   - Это Тебе только кажется, - сказал Он и пододвинул к Ней вторую бутылку.
   - Эй, я не выпью столько! – запротестовала Она.
   - Это Тебе тоже только кажется, - ответил Он. – Так что там у Тебя не стыкуется в третьей и четвертой главах?
   Она начала объяснять, принюхиваясь к горлышку второй бутылки. В процессе объяснения бутылка незаметно опустела.
   - У меня была похожая проблема, - сказал Он. – Я решал ее так…
   Из-под плаща явились на свет еще четыре бутылки. На сей раз их количество Ее не удивило.
   Обсуждение затянулось. Когда Она спохватилась и взглянула на часы, то никак не могла решить: какое сейчас время суток и время года? Она хотела спросить прохожего, но прохожих не было.
   - Урок второй, - сказал Он. – В хорошей компании время летит незаметно.
   И сам задумался над своими словами…
   
   Очень скоро они обнаружили, что вполне интересны друг другу не только как случайные знакомые. Она убедилась, что в горечи пива есть своя прелесть, а Он заметил, что поэзия – не такой уж легкий жанр, зато легко ложиться на музыку Его черной гитары.
   Потом им показалось, что они как сюжеты отлично дополняют друг друга. И, наконец, выяснилось, что они не просто удачно сочетаются: Он из мрачно-готического стал скорее романтическим, взяв у Нее блеск Ее жизнерадостности, а Она стала более серьезной и менее легковесной, не утратив легкости отношения к окружающему – это была Его заслуга.
   Такое взаимное обогащение привело к более тесному сплетению сюжетных линий, и оно понравилось одному крупному авторитетному издателю, также любившему пиво "Патра". В один прекрасный день на свет явился томик, в котором так естественно сплелись в один два некогда одиноких сюжета, что последняя строчка гласившая: "Продолжение следует…" никого не удивила.

Я уже говорила, что люблю двузначности.

Очень приятный фрагмент, рассказ... не знаю, как назвать. Свежий, и в то же время точный, об очень знакомых вещах. Читала, улыбаясь от удовольствия, чесслово, со мной такое редко!
Всё отлично, а вот самый конец, кажется, подвёл. Конечно, всё именно так и должно было быть! Вроде бы и не придерёшься, и мило вышло, а всё-таки какая-то козявка в мозгу копошится и не даёт покоя. Ближе к финалу банальность перестала быть свежей! А именно в этом сочетании и заключалось достоинство вещицы.
Но резюме однозначное: мне весьма понравилось! 

Вот пусть бы так и было! Чудо ж получилось б! Бы!