На сей счёт имеется хорошая, хотя и несколько заумная книжка П. Рикёра, " Конфликт интерпретаций" называется И там сказано: "... всякое чтение текста само по себе связано с вопросом о том, "с какой целью" он был написан, и всегда осуществляется внутри того или иного общества, той или иной традиции или того или иного течения живой мысли, которые имеют свои предпосылки и выдвигают свои собственные требования..."
А теперь, чтобы не впадать в герменевтическую заумь, скажу человечьим языком собственную имху: если текст служит историческим источником (например, для создание психологического портрета Толкиена, для выявления религиозно-духовных проблем, волновавших английскую интеллигенцию в середине прошлого столетия... или для воссоздания реального быта хоббитов и эльфов, мотивов Элрондовой политики и пр.) - тогда необходимо , конечно же, знать, что в текст вкладывал автор.
А вот когда важно вынести из текста что-то своё, чему-то научиться - важнее мнение читателя. Любой текст служит источником историческим и источником вдохновения. Это две его роли, как мне кажется, совершенно равноценные и одинаково важные. Другой вопрос, что часто их путают.
Пример: сам Достоевский был почвенником, православным, но его ж своим учителем и экзистенциалист-атеист Камю считал!

R2R, если вкратце  - если читатель вычитал у писателя то, что тот не писал и не имел в виду, то они в этом оба виноваты.

Писатель - недостаточно ясно выразил словами свою мысль, родившуюся в голове.
Читатель - потому что, на основе имеющейся в его голове информации интерпретировал написанное в силу своей испорченности.

Особенно этот эффект ярко проявляется в восприятии апокрифов к известному читателю тексту (не буду тыкать пальцем).  Читатель воспринимает апокриф в зависимости от того, что в исходном тексте он вычитал и наинтерпретировал.

Цитата:

Да почему ж "виноваты"-то?  ??? По-моему, если читатель находит в книге (художественной) что-то свое, это как раз может означать, что и читатель думающий, и книга глубокая.

Есть и еще нюанс, хотя это, скорее всего, не у всех так. Текст, в той или иной степени, пишется на уровне интуитивном. Как бы сам собой. И авторский замысел, как я его понимаю, штука довольно гибкая. То есть, он должен помогать, а не мешать развитию мира книги. А коль скоро, что-то рождается "само", оно и для автора может оказаться несколько неожиданным.  

Анориэль, а пример можно?
Рассмотрение сферического случая в вакууме даёт, что или люди не такие уж разные (а точнее, похожие как раз в том, что откликается на эту книгу); или книга написана так, что простора для интерпретаций не очень много; или то и другое сразу.

Две интересные цитаты: Доценко, Е.Л., "Психология манипуляций":
С.28:Привлекательной стороной герменевтики является ее экологичность. Заключается она, во-первых, в бережном отношении ко всем составляющим предмета изучения: ничто не может быть признано излишним, все признается необходимым и полезным, стоит лишь указать, для каких условий оно верно. Во-вторых, в понимании естественности такого положения, когда существует не единообразие, а многообразие — идей, мнений, образов, событий... В-третьих, в терпимости к поляризации противоположностей, противоречиям точек зрения, в стремлении к организации продуктивного диалога между ними.
Мне остается в кратком виде обозначить некоторые положения герменевтики, которые будут выполнять роль исходных позиций и одновременно ориентиров данного исследования. Для герменевтического подхода характерны:
1.  Осознанная установка на истолкование, разъяснение, а не на беспристрастное описание. Понять — означает привнести свое понимание (заключенное в способах и средствах мышления) в предмет изучения, а не стерильно зафиксировать нечто в этом предмете. «Я называю герменевтикой всякую дисциплину, которая берет начало в интерпретации, а слову интерпретация я придаю его подлинный смысл: выявление скрытого смысла в смысле очевидном» [Рикёр 1995-6, с. 408].
2.  Стремление понять смысл человеческих действий,  то есть совокупность его связей с миром.
3.  Фокусировка на языке как носителе сведений о человеке. «Интерпретативный подход обращается к конкретным изменениям значений, к кругу значений, в котором мы себя обнаруживаем и который не способны вполне преодолеть» [Bochner 1985, с. 43].
4.  Смысл   схватывается  через  многосторонний  анализ средств выражения: речь, беседа, символические действия, социальные артефакты. «Семантическим ядром всякой герменевтики [является]... определенная конструкция смысла, которую можно было бы назвать дву-смысленной или много-смысленной» [Рикёр 1995-6, с. 17]. Поэтому существующие противоречия воспринимаются как источники смысла.
5.  Допускается отсутствие явных различий между фактами и оценкой, истиной и верой. Речь не о смешении Плеромы и Креатуры (Бейтсон), то есть описываемого предмета и его описания, а о последовательности в осознании того, что в рамках языка мы всегда работаем только с разными видами описаний (толкований), а не с самой реальностью. К последней мы имеем доступ тоже только через язык.
6.  Значение любого события или явдения зависит от контекста — от всей совокупности его актуальных и потенциальных связей: «Каждое частное явление погружено в стихию первоначал бытия» [Бахтин 1979, с. 361].
7.  Невозможность  сформулировать  точное  теоретическое описание.  «Взамен дается «теплая идея». Ее «выживание» не зависит от будущих исходов, но скорее от того, насколько хорошо эта концептуальная рамка применяется к интерпретации новых случаев» [Bochner 1985, с. 45].

С.33:Доступность контекстов
Психологическая сущность понимания как получения посланного кем-то сообщения заключается в мыслительной деятельности, позволяющей соотнести слово, высказывание или текст с объектом или идеей, которые имеет в виду автор сообщения. Эта деятельность состоит в выяснении направления «языкового жеста», указывающего на объект [Харитонов 1988]. В своей простейшей форме определение понятия (наполнение содержанием «имени» объекта) состоит в указательном жесте (остенсивное определение). В более сложных случаях используются различные виды отсылки к уже известным объектам: сравнение («похоже на»), подведение под категорию («относится к»), конструирование («состоит из») и т. п. Таким образом, понимание в своих механизмах основано на установлении связей.         
Процесс истолкования текста — как понимания более высокого уровня сложности — также явно базируется на установлений связей, но уже с более сложными объектами — контекстами . В этом смысле истолковать текст, высказывание или слово означает поместить их в такие рамки, в семантическом поле которых они получают новое значение, обогащаются новыми смысловыми связями: «Каждое слово (каждый знак) текста выводит за его пределы. Всякое понимание есть соотнесение данного текста с другими текстами» [Бахтин 1979, с. 364].
* Интересно, что само слово текст происходит от латинского textum — ткянь, связь, построение. Приставка con- (лат.) в слове контекст означает объединение, общность, совместимость, что еще больше подчеркивает ус-структуры и многообразия связей между элементами.
Толкование текста оказывается тем богаче, чем с большим количеством контекстов он соотнесен, чем больший круг идей вовлечен в это толкование, чем тоньше и неожиданнее смысловые связи, чем интереснее их компоновка. Станет толкование богатым или нет зависит от двух факторов. Первый —, потенциальный — заключается в самом тексте (или сообщении) и состоит в том, насколько в нем сохранены исходные связи с родственными контекстами, а также от степени доступности последних (наличие в тексте указателей на них). Второй — актуальный — фактор заключается в квалификации толкователя, его готовности и умении обнаруживать и описывать смысловые связи.
Самым богатым по количеству сохраненных (не подвергшихся отсеву) контекстов надо признать живое событие-текущее действие, актуальную деятельность ("лучше один раз увидеть...»). Понятно почему — жизнь всегда богаче любого ее описания. Поэтому предмет нашего интереса — поведение человека — представляет в этом смысле идеальный текст: предельно насыщен контекстами и поэтому неисчерпаем для истолкования. Однако каждое событие уникально и быстротечно, заканчивается и исчезает прежде, чем мы успеваем его объяснить. Поэтому для научных и учебных целей приходится пользоваться его описанием, которое возможно многократно подвергать интерпретации. Такое описание в нашей работе выступает в роли стимульного материала — предмета экспертной оценки. Следовательно, раз уж\ мы имеем дело с описанием, то хотелось бы знать, насколько по нему можно судить о самом предмете описания, то есть насколько в нем сохранены контексты. Обсудим некоторые признаки, свидетельствующие о том, что эти контексты не утеряны.
Присутствие в тексте множества контекстов прямо отражается в многоуровневости, многоплановости, «многоэтажности» описания, наличии в нем разнообразных пластов. Таких, например, как фабула, идейный ряд, художественные аспекты, психологические наблюдения, комментарии, отношения, мысли, эмоции, правила... Их разнообразие кажется случайным лишь при перечислении, когда запятая рассматривается как место стыка. В хороших текстах, как и в жизни, все онтологические и семантические горизонты образуют
«контрапункт»  мотивов, то сплетающихся, то противостоящих друг другу.
Множественность систем отсчета (точек рассмотрения, по-
зиций) также свидетельствует о сохранении связи с заметно большим количеством контекстов, чем при одномерном взгляде.  С одной  стороны,  каждый контекст задает свои точки отсчета, а с другой, каждая позиция опирается на несколько наиболее родственных ей контекстов. «В действительности текст всегда есть нечто большее,  чем линейная последовательность  фраз;  он  представляет собой структурированную целостность, которая всегда может быть образована несколькими различными способами. В этом смысле множественность интерпретаций и даже конфликт интерпретаций являются не  недостатком  или  пороком,   а  достоинством  понимания, образующего суть интерпретации»   [Рикёр 1995-а, с. 8].
Текст сохранит связи с большим количеством контекстов, если   используемые  в   нем  понятия  будут  многозначными, семантически   «размытыми».   Это  как  раз  противоположно тому, что считается нормой в научных работах, в которых требуется соблюдение однозначности понимания используемых терминов.  Самыми высококонтекстуальными оказываются  художественные   тексты.   С  ними   соперничать  могут разве лишь религиозные произведения. Не случайно как те, так и другие собственно и породили герменевтическую линию в культуре: толкование древнегреческих мифов и канонических  религиозных  текстов   (экзегеза).   Очевидно,   что  поток интерпретаций древних мифов и священных книг (Тора, Евангелие, Коран и др.) будет пополняться все новыми версиями. Вместе взятые данные признаки ведут к тому, что множится количество слабых, неявных, латеральных связей. Из-за множества семантических разветвлений на пути даже более сильных  связей все выше становится возможность   «соскочить» с основного пути на случайную мимолетную ассоциацию, оказаться мгновенно перенесенным в иное смысловое поле. В этих-то слабых связях, в наличии возможностей для их обнаружения, точнее, установления, проторения, состоит сила текста.  Его сила содержится в напряжении (силовых линиях)  неясностей,   неустойчивости  двусмысленностей, столкновении противоречий. Энергия смысловых напряжений 34
освобождается, как только из необъятного многообразия извлекаются нужные элементы и соединяются по воле интерпретатора в новую целостность, уходящую своими корнями в текст-событие-жизнь.

Цитата:


По-моему, он тут и не нужен.... Впрочем, простите. Когда я пытаюсь объяснить своими словами, выходит еще более бестолково.... Если уж совсем коротко, то:
1. Понимание текста - суть выработка собственного его толкования.
2. Любое событие может быть понято как иносказание, позволяющее с одной стороны освободить событие от частности  с одной стороны и связать его с другим событием, также понятым как иносказание (метод работы с мифом в традиции Юнга, Проппа, отчасти - Фрейда - все это похоже).
3. В тексте существует множество контекстов, причем содержащийся в тексте смысл соотносится с принятым контекстом. противоречия текста связаны с расхождением контекста толкования, а потому, свидетельствуя о поликонтекстности текста, являются скорее достоинством текста, чем его недостатком.
4. Ценными и только увеличивающими ценность текста являются любые толкования, которые возникают на основе структуры ткста, пока они не начинают противоречить изложенным в тексте фактам.
5. Отностительно 4: имхо, факт, истолкованный в одном контексте и факт, истолкованный в другом контексте - разные факты.