Стихи японских поэтов (с эпохи хэйан до серебряного века), посвященные луне




Какиномото Хитомаро
(VII- начало VIIIв. Первый великий поэт Японии. О его жизни известно, что он служил при дворе где считался признанным авторитетом в поэтическом искусстве, последние годы провел в провинции Ивами)

Луна осенняя, что нас видала вместе
Мир озаряет вновь, взойдя на небосвод…
А милая моя,
Что любовалась ею,
Все дальше от меня за годом год!

Вздымается волна из белых облаков,
Как в дальнем море, средь небесной вышины,
И вижу я:
Скрывается, плывя,
В лесу полночных звезд ладья луны.

Отомо Якомоти
(717-785 г., один из составителей Манъёсю, служил при дворе, занимая высокие посты и, периодически, попадая в немилость. Род Отомо был заподозрен в измене государю, в результате чего Якамоти был посмертно лишен всех званий, но помилован в 897)

Когда, подняв свой взор к высоким небесам,
Я вижу этот месяц молодой,
Встает передо мной изогнутая бровь
Той, с кем один лишь раз
Мне встретиться пришлось.

В ту ночь, когда луна была светла,
Вставал и выходил я за ворота,
Гадал у перекрестка на слова
И на шаги – так я хотел тогда
К тебе, моя любимая, прийти!

Отомо Саканоэ
(696-701 г.г. – около 781 г.,  считается лучшей поэтессой антологии Манъёсю. Долгое время жила в селении Саканоэ близ Нара, по которому ее и называют. В тринадцать лет вышла замуж за принца Ходзуми, вскоре умершего, вторым браком вышла за своего сводного брата, но тоже овдовела. Ее старшая дочь стала женой Отомо Якомоти (см. выше). В преклонном возрасте вернулась на придворную службу)

Измучившись в тоске,
Я наконец с тобою!
Еще луна не скрылась в небесах
И, значит, ночь укроет нас от взоров…
Побудь еще немного, подожди!

Ночью черной, как черные ягоды тута,
Встал туман…
И такая печаль
Видеть в небе луну,
Что едва в темноте этой светит…

Аривара Нарихира
(825-880 г., один из “шести бессмертных поэтов” эпохи Хэйан, внук императора Хэйдзэй, славился красотой и поэтическим талантом, главный герой и, предположительно, автор “Повести об Исэ”)

Светом полной луны
Я еще не успел насладиться,
Но заходит она –
О, когда бы исчезли горы,
Чтобы скрыться ей было негде!

Сугавара Митидзанэ
(845 – 903г. с десяти лет начал писать стихи на китайском, в 18 лет получил ученую степень мондзёсё  и своей эрудицией снискал благоволение императора Уда. Был оклеветан семейством Фудзивара и умер в ссылке.
После смерти обожествлен, считается покровителем искусств (Тэмман-тэндзин)

Несется к берегу
И глухо стонет волна.
На самом дне моря
Лунным лучам не достать
Моего сердца…

Ки-но Цураюки
(872?-945?, один из первых теоретиков поэтического искусства,  входит в число “36 бессмертных поэтов” Средневековья, составитель антологии Кокинвакасю. Ему же принадлежит первое произведение дневниковой японской литературы “Дневник из Тоса”)

Право, кажется мне,
Что нынешней ночью на свете
Равнодушного нет, -
Ведь и в самых далеких весях
Точно также луна сияет!

Мибу Тадаминэ
(конец IX – начало X века, входит в число “36 бессмертных поэтов” Средневековья)

Если б только я мог
Стать лунным сияньем бесплотным!
Уж, наверно, тогда
Бессердечная только мною
Любовалась бы ночь за ночью…

С той далекой зари,
Возвестившей о горькой разлуке,
Тяжко мне одному
Созерцать в редеющем мраке
Хладный лик луны предрассветной…

Исэ
(875?- 938?, ее отец Фудзивара-но Цугукагэ был наместником провинции Исэ, отсюда и прозвище, одна из “36 бессмертных поэтов” Средневековья)

Лик вечерней луны
Трепещет на влажном атласе,
И лоснится рукав –
Будто слезы вместе со мною
Льет луна в томленье любовном…

Осикоти Мицунэ
(первая половина X века, один из “36 бессмертных поэтов” Средневековья)

В эту ясную ночь
Не видно, где лунные блики,
Где цветы на ветвях, -
Лишь по дивному аромату
Я узнаю соцветья сливы…

Идзуми Сикибу
(977 - ?,   одна из величайших поэтесс средневековой Японии. Редкостная красавица, в двадцатилетнем возрасте  вышла замуж за Татибана Миситада наместника провинции Идзуми, но они расстались из-за ее романа с принцем Тамэтака. Принц вскоре скончался, но год спустя Идзуми начал посещать его брат, принц Ацумити. Их отношения Идзуми описала в своем дневнике “Идзуми Сикибу-никки”. Принц тоже умер молодым, а Идзуми стала придворной дамой императрицы Сёси. Впоследствии она еще раз вышла замуж.

Однажды, томясь от тоски, стала записывать всякие пустяки, невольно приходящие в голову, и в частности – каким бы я хотела видеть этот мир…

О, если б всегда
Вечера были ясными, лунными,
Все как один,
А люди бы ведать не ведали,
Что такое кромешная тьма…

Из мрака я вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалёка,
Луна над горною кручей.

В небо смотрю –
Когда ж наконец появится
Обещанный свет?...
Ах наверно, свеченье холодной луны
Я за яркость чувств приняла.

Однажды, когда истомленная тоской, вздыхала в одиночестве…

Как же давно
Глаз не кажешь в мой дом, а ведь раньше
Частым гостем бывал.
Светлый месяц – один только он
Ночь за ночью меня навещает.

Видно, и впредь
Жить должна в этом мире унылом
Под холодным дождем.
А ведь казалось, вот-вот из-за туч
Явит свой лик луна…

Человек, от которого я иногда получала письма, однажды показал мне веер, и я написала на нем в том месте, где была нарисована луна…

Стану я уповать
На луну вершащую путь свой
В заоблачных далях.
Пусть не так мы близки, чтоб, прощаясь,
Друг другу сказать: “не забудь”…

В светлую лунную ночь отправила одному человеку, привязав к ветке вишни

Не в силах понять,
Отличить одно от другого:
В эту вешнюю ночь
Луна озаряет землю
Нежным сияньем цветов.

Весной в пути увидела луну…

Ночью весенней
Лунный свет… Откуда он льется,
Невозможно понять.
Где мой дом, в какой стороне?
От тоски сжимается сердце.

Это луна,
Неприкаянно одинокая
В небе пустынном,
Вдруг беспощадным светом
Озарила мою судьбу.

Как будто ни с кем
Не сговаривалась о встрече,
Но осенняя ночь
Сна лишила меня, разве можно
Лечь, не увидев луны?

Скликая друзей,
Кричат кулики над гаванью
Чисто и звонко.
А внизу холодеет на льдинах
Бледнеющий свет луны.

Рассветной луной
Налюбовавшись, ушел ты.
И вот я одна,
Пытаюсь в утреннем небе
Тающий свет уловить.


Мурасаки Сикибу
(978?-1014? Придворная дама императрицы Сёси, автор Повести о Гэндзи)

Горы, куда
Стремилась луна, окутал
Холодный туман.
И лунный свет затерялся,
Растаял в пустынном небе.

Знаю, куда
Луна неизменно стремится,
Но ночь напролет
Прождала, напрасно надеясь
В небе свет ее отыскать.

Акадзомэ Эмон
(конец X - начало XI в., принадлежит к  “36 бессмертным поэтам” средневековья, состояла в свите императрицы Сёси. Вышла замуж за наместника провинции Овари, от которого родила двоих сыновей, слыла доброй женой и мудрой матерью) 

Проснувшись едва,
Выгляну в сад – хризантемы
В каплях росы.
Лунный свет золотыми волнами
Набегает, зыбко струится.

Хотела бы знать,
Что делают этой ночью
Люди нашего мира?
Наверное, так же, как я,
Любуются светлой луной.

Провожала взглядом луну до тех пор, пока она не скрылась за горою.

Клонится луна
К западу, к горным вершинам,
Стоит взглянуть,
И сразу поймешь – вот он,
Наш суетный, бренный мир. 

Ноин
(Татибана Нагаясу. Ноин – его монашеское имя. Принял постриг в двадцатишестилетнем возрасте, много путешествовал, один из “36 бессмертных поэтов”)      

Я еще жив,
И этой осенью снова
Любуюсь луной.
Но уже никогда в этом мире
Того, кто ушел, не увижу. 

Фудзивара Тосинари
(1114 - 1204,  один из ведущих поэтов XII века, ввел в поэтический обиход понятие югэн – затаенная красота,  в 63 года, тяжело заболев, принял постриг под именем Сюндзэй. С окончанием войны, приведшей к поражению дома Тайра, вновь стал главной фигурой  в поэтической жизни столицы, младшее поколение поэтов считало его своим наставником)   

Мое сердце,
Что мне поделать с тобой…
И кукушка о том же…
Вдоль лунного света стекает
Голос в прозорах туч

Одинокий смотрю –
Луна поселилась в пруду,
Скованном льдом…
Но вот и мои рукава
Готовы луну приютить.


Сайгё
( 1118-1190, один из лучших поэтов XII века, Сато Норикиё происходил из знатного воинского рода, получил прекрасное образование, служил при дворе, но в 1140 оставил службу и постригся в монахи. Пятьдесят лет своей жизни Сайгё провел, скитаясь по разным монастырям и скончался в пути. Его жизнь окружена множеством легенд)   

Ах, если бы в нашем мире
Не пряталась в тучи луна,
Не облетали вишни!
Тогда б я спокойно жил,
Без этой вечной тревоги…

Цветы унохана в ночную пору

Пускай нет в небе луны!
Обманчивей лунного света
Цветы унохана.
Чудится, будто ночью
Кто-то белит холсты.

Смотрю на луну в источнике

Пригоршню воды зачерпнул.
Вижу в горном источнике
Сияющий круг луны,
Но тщетно тянутся руки
К неуловимому зеркалу.

На небе осени
Она наконец явилась
В вечернем сумраке,
Но еле-еле мерцает,
Луна – по имени только.

Равнина небес.
Луна полноты достигла.
Тропу облаков,
Единственную из всех,
Избрал для странствия ветер.

Зашла и она,
Луна, что здесь обитала,
На лоне воды.
Ужель в глубине пруда
Тоже таятся горы?

Ожидаю в одиночестве ночь полнолуния

Нет в небе луны,
Нигде до ее восхода
Не брезжит свет,
Но самые сумерки радостны!
Осенняя ночь в горах.

Пятнадцатая ночь Восьмой луны

Как сильно желал я
Дождаться! Продлить мой век,
До этой осенней ночи.
На время – ради луны –
Мне стала жизнь дорога.

Олень лунной ночью

Родится в душе
Ни с чем не сравнимое чувство…
Осенняя ночь.
На скале, озаренной луной,
Стонущий крик оленя

Лунной ночью думаю о давней старине

Глубокую старину,
То, что давно минуло,
Стану я вспоминать,
Даже если луну этой ночи
Затуманят вдруг облака

Цикады в лунную ночь

Росы не пролив,
Ветку цветущую хаги
Тихонько сорву,
Вместе с лунным сияньем,
С пеньем цикады.

Луна над зимними лугами

Лунный прекрасен свет,
Когда сверкает россыпь росы
На вишневых цветах,
Но печальная эта луна
Над зимним увядшим лугом…

Зимняя луна озаряет сад

Глубокой зимой
Как ослепительно ярко
Блещет лунный свет!
В саду, где нет водоема,
Он стелется, словно лед.

Пришлось разлучиться нам,
Но образ ее нигде, никогда
Я позабыть не смогу.
Она оставила мне луну
Стражем воспоминаний.

Меркнет мой свет.
Заполонила думы
Старость моя.
А там вдалеке, луна
Уже идет на закат.

Дзякурэн
(1139? – 1202, Фудзивара Саданага, его дядей и приемным отцом был знаменитый поэт Фудзивара Тосинара (см. выше). Служил при дворе императора Такакуры, в 1172 принял постриг)

Опять над полями
Призывные крики гусей
Надрывны в печали.
В небесной дымке луна
На рассвете…

Сёкуси-Найсинно
(1151-1201, дочь императора и поэта Госиракава, младшая сестра императора Нидзё, с восьми до восемнадцати лет была жрицей синтоистского святилища Камо, после смерти отца приняла постриг)

Холодом веет ветер.
Рдеет деревьев листва,
И от ночи к ночи
Ширится, заливая сад,
Сияние осенней луны.

Печалится взор.
О, если б найти приют,
Где осени нет!
Везде – на лугах, на горах
Луна поселилась.

Осенние краски
Исчезают вдали, покидая
Наш бедный плетень.
Только лунный свет не спешит
С изголовьем из рук расстаться.

Ожидая возлюбленного…

Дожидаясь тебя,
Сяду здесь у порога и в спальню
Одна не войду.
О луна, помедли и ты,
Не исчезай за горою.

Придешь или нет? –
Снова луны ускользающий лик
В небе ловлю.
Стоит теперь увидеть ее –
И лицо твое перед глазами.


Дзиэн
(1155-1225 поэт и историк, 13 лет принял постриг, в 24 года стал настоятелем храма, войдя в высший круг столичного духовенства)

Рукой зачерпнул, -
И встревожил сиянье луны
В источнике горном.
Не успел налюбоваться.
Как уже закатилась луна!

Не одна минула осень,
Пока я созерцал
Твой ясный лик, луна…
Так о чем же я тоскую
В сумраке пятидесятилетья? 

Фудзивара Иэтака
(1158 – 1237,  один из самых знаменитых поэтов своего времени. С восемнадцати лет служил при дворе, занимал довольно высокие посты, участвовал в поэтических состязаниях, в конце жизни принял постриг)

Роса в полях,
А в бухте волны
Со слезами странника смешались, -
И где его пути, не ведомо,
Лишь луна отражалась на рукаве…

Фудзивара Садаиэ
(Тэйка, 1162-1241, поэт и теоретик поэтического искусства, одна из наиболее значительных фигур в истории японской литературы)

Мне так хотелось забыть,
Что осень уже наступила…
Но этот лунный свет!
Но, на печаль мою, где-то
Стучат и стучат вальки!

Идет от другого домой,
И, чтобы скрасить дорогу,
Наверно, глядит на тебя.
Луна ожиданья ночного,
Как ты на рассвете бледна!

О любимой
расспросите вы, кулики
Прибрежные,
Ту луну, что озаряет
Милый сердцу край!

Отблеск на рукавах,
Морской водой напоенных…
Поневоле всю ночь
Не могут с луной разлучиться
Солевары залива Сума.

Фудзивара Ёсицунэ
(1169-1206, поэт, каллиграф, канцлер и Первый министр при дворе императора Готоба)

Рассветная луна
Явилась равнодушно
А ты, кукушка с гор,
И голоса не подала, - ночь
В ожидании напрасном.

Кунайкё
(? – 1204 или 1206, придворная дама императора Готобу. Умерла, когда ей не было еще и двадцати лет. Согласно легенде, причиной ее болезни и смерти стали слишком усердные занятия поэзией)

Лунный свет на хризантемах у ограды

Морозный иней
В сумерках преобразит
Хризантемы у ограды,
Покажется: вот выпал он, искрится, -
Но то луна у края гор свой посылает свет.

Готоба
(1180-1239, 82-й император Японии, в девятнадцать лет отрекся от престола, в 1221, заручившись поддержкой влиятельных феодальных семейств, пытался восстановить в стране императорскую власть, но был сослан на остров Оки, где и провел оставшиеся годы)

В этом мире странном
И ты не вспомнишь обо мне с любовью –
Ах, только дождь наслышан
И плачет в рукава, но беспечален
Над горою лунный лик…

Глубокой осенью,
Ах, плачь, сверчок,
В ночи морозной.
Похолодел и свет луны
Над чернобыльником в саду

Камо Мабути
(1697-1769, ученый и поэт, родился в семье синтоистского священнослужителя, впоследствии переселился в Эдо. Один из наиболее ярких представителей кокугаку - “отечественной школы”)

Ночью осенней
Прозрачны глубины небес –
В лунном сиянье
Мне прощальный привет посылают
Перелетных гусей вереницы.

Ночной листопад

Ярко светит луна
В холодном безоблачном небе.
Прошуршав меж ветвей,
Опадают последние листья
Под порывами вихрей горных…

Одзава Роан
(Одзава Харунака, 1723-1801, выходец из знатного самурайского рода, служил в Киото. Одно время следовал традициям “аристократической школы” (додзёха), однако впоследствии стал противником элитарной ограниченности поэзии вака. Считал, что поэт должен писать обо всем, что приходит ему в голову, писать простым и понятным языком)

В лунное небо
Дружно летят завыванья
Псов деревенских.
Мирно уснули люди
В тени у подножья Удзи.

Опадают цветы под луной

Если стану потом
Вспоминать эту вешнюю ночь,
Полумрак, полнолунье, -
Заскользят в предрассветных бликах
Лепестки с деревьев отцветших…


Кагава Кагэки
(1768-1843, выходец из обедневшей самурайской семьи. В 16 лет уехал в Киото, чтобы учиться поэтическому мастерству. Под влиянием Одзавы Роана выступал  за  простоту поэтического языка, что привело его к разрыву с приемным отцом  – приверженцем школы Нидзё, следовавшей традиции аристократической поэзии эпохи Хэйан)

Вспоминаю друзей

Нынче ночью опять
В одиночестве я на веранде, -
Не спросить ли луну,
Где друзья, что со мною рядом
Прошлой осенью здесь сидели?

Глядя на луну, вспоминаю о родном крае

“Где он сегодня?” –
Гадает, должно быть, луна,
Выйдя на небо
Родины дальней моей
В эту погожую ночь.

С тенью преподобного Сайгё беседую о его желании встретить смерть под весенней луной

В мире ином
Так ли сбылись твои грёзы,
Как на земле?
Ведь из жизни ушел ты весною
В полнолунье, под сенью вишен…

В сиянье луны
Из рощи, давно позабывшей
О летних ночах,
Мне  на радость и удивленье –
Одинокий голос цикады…

Окума Котомити
(Окума Киёсукэ, 1798-1868, родился в богатой купеческой семье в Фукуоке на острове Кюсю, В возрасте тридцати девяти лет передал все дела семьи брату и удалился в скромную хижину, полностью посвятив себя поэзии)

В тусклом свете луны
Дверцу хижины приотворяю, - 
Посмотрю-ка еще,
Как под сенью осенней ночи
Мелкий дождь без устали сеет.


Не пойму я, зачем
Любоваться луной с друзьями?
Ведь луна-то одна
Путешествует по небосводу –
Вот один и любуйся ею!


***


Мацунага Тэйтоку
(1571-1653, в юности служил писцом в доме сёгуна Тоётоми Хидэёси, в 1619 основал в киото собственную школу, учениками которой были дети из самурайских семейств. Считается основоположником поэзии хайкай, способствовал возведению хайкай в ранг признанного поэтического жанра)

Сегодня в саду
Все песчинки из серебра.
О, лунная ночь.

Все носом клюют
В дневные часы, с кого спросишь за это?
С осенней луны.

Кто это снова
Кусок откусил – ночь от ночи все меньше
Лепешка луны.

Басё
(1644-1694)


Однажды в пути Басе проходил по одному уезду и слагал по дороге хокку. Было полнолуние. Все небо было залито светом, так что было светлее, чем днем. Было так светло, что Басе не стал искать гостиницы, а продолжал свой путь. В одной деревне он набрел на группу людей, которые расположились на свежем воздухе за сакэ и закуской и наслаждались луной. Басе остановился и стал наблюдать. Они как раз принялись слагать хокку, и Басе, весьма обрадованный тем, что искусство изящного" процветает даже в такой глуши, продолжал прислушиваться, как вдруг один простоватый парень из этой компании заметил его и воскликнул: Вон стоит монах, пилигрим с виду. Может быть, это нищенствующий монах, но все же позовем его, пусть присоединится к нам!"
Все думали, что это будет очень забавно. Басе не мог отказаться, присоединился к ним и занял самое скромное место. Тогда простоватый парень сказал ему:  Каждый из нас должен сложить стих о полной луне. Сложи и ты что-нибудь". Басе стал отнекиваться. Он, мол, скромный деревенский житель. Как он смеет посягать на участие в развлечениях уважаемого общества? Он просил, чтобы его великодушно уволили. Но все закричали: Нет, нет! Мы не можем тебя уволить; ты должен сложить, по крайней мере, одно хокку, худо ли, хорошо ли". Они так приставали, что он, наконец, сдался. Улыбнулся, скрестил руки  и обернувшись к ведущему запись, сказал: Так и быть, одно хокку  я сложу".

Новолуние…

Новолуние? Вздор! Какой глупец этот монах! – крикнул один.- Ведь хокку должно быть о полнолунии".  Оставьте его,- возразил другой,- тем забавней". Они обступили  Басё и стали подсмеиваться. Басё не смутился и досказал:

Новолуние!
С той поры я ждал – и вот
В нынешнюю ночь…

Все были поражены. Усевшись на места, они сказали: Не может быть, чтобы вы были обыкновенный монах, раз вы слагаете такие хокку! Позвольте узнать ваше имя?"
Басё с улыбкой ответил:
Меня зовут Басё


Луна – путеводный знак –
Просит: сюда пожалуйте!
Дорожный приют в горах

Луна или утренний снег…
Любуюсь прекрасным, я жил как хотел.
Вот так и кончаю год.

Как быстро летит луна!
На неподвижных ветках
Повисли капли дождя.

Снега, снега, снега…
А ведь как будто нынче полнолунье,
Последнее в году?

В бухте Цуруга, где некогда затонул колокол
Где ты, луна теперь?
Как затонувший колокол,
Скрылась на дне морском.

Домик в уединенье.
Луна… Хризантемы… в придачу к ним
Клочок небольшого поля.

На картину, изображающую человека с чаркой вина в руке.

Ни луны, ни цветов.
А он и не ждет их, он пьет
Одинокий, вино.

В ночь полнолуния

Друг мне в подарок прислал
Рису, а я его пригласил
В гости к самой луне.

Луна шестнадцатой ночи

Так легко- легко
Выплыла – и в облаке
Задумалась луна

Легкий речной ветерок.
Чай хорош! И вино хорошо!
И лунная ночь хороша!

Стропила моста поросли
“печаль-травою”… сегодня она
Прощается с полной луной.

Влюбленные коты
Умолкли. Смотрит в спальню
Туманная луна.

Рансэцу
(Хаттори Рансэцу, 1654-1707, поэт школы Басё)

Осенняя луна
Сосну рисует тушью
На синих небесах.

Кикаку
(1661-1707,  один из первых учеников Басё и один из самых авторитетных поэтов своего времени)

Яркий лунный свет!
На циновку тень свою
Бросила сосна.

Дзёсо
(Найто Дзёсо, 1662-1704, поэт школы Басё, в 27 лет принял постриг, некоторое время служил в монастыре секты дзэн, потом переехал в столицу, где познакомился с Басё. Последние годы жизни посвятил изучению сутры Лотоса)

Снега холодней,
Серебрит мои седины
Зимняя луна


Тиё
(1703-1775,  родилась в провинции Кага, одиннадцатилетней девочкой прислуживала в доме местного учителя хайкай, который научил ее слагать стихи. В 16-17 лет была уже признанной поэтессой. Предположительно в 18 лет она вышла замуж, но в 25 осталась вдовой, а вскоре, потеряв ребенка, приняла постриг и с тех пор странствовала по разным монастырям)

О светлая луна!
Я шла и шла к тебе,
А ты все далеко

Полнолуния ночь!
Даже птицы не заперли
Двери в гнездах своих.

Удочка в руке.
Чуть коснулась лески
Летняя луна.


Бусон
(1716-1783)

Разбойничий атаман
И тот, наверно, песню сложил
В такую ночь о луне!

К западу лунный свет
Движется. Тени цветов
Идут на восток.

Луна сквозь дымку…
Лягушки пруд замутили.
Где вода? Где небо?

Луна так ярко светит!
Столкнулся вдруг со мной
Слепец – и засмеялся…

В ночь осеннего полнолуния и мне не к кому было идти,  и ко мне никто не пришел…

В одиночестве
Как никогда оценишь
Дружбу с луной.

Вереница гусей –
Строка, а ниже печать –
Луна над горой.

Старый холм

Не лисы ли
Там в нарциссах резвятся?
Лунная ночь.


Рёта
(Осима Рёта, 1718 – 1787, один из активнейших участников движения “за возврат к Басё”, в 1742 повторил его путешествие по северным провинциям, был одним из популярнейших поэтов своего времени)

Осенняя луна.
О, если б вновь родиться
Сосною на горе!

Исса
(Кобаяси Исса, 1763-1827, третий после Басё и Бусона великий поэт хайкай)

Вот выплыла луна,
И самый мелкий кустик
На праздник приглашен.

Растаял снег.
Смотрится в лужи, тараща глаза,
Шалунья-луна.

“Завтра уж точно!” –
За луну готов головой поручиться
Этот старик.

Полнолуние.
Когда бы та, что бранила меня,
Была сегодня со мной…

Деревня в горах.
В каждой миске с похлебкой –
Полная луна.

Масаока Сики
(1867-1902, Масаока Цунэнори. Писать стихи начал с ранних лет поступил на филологический факультет Токийского университета. В 22 года заболел туберкулезом, что побудило его взять псевдоним Сики -  кукушка (птица, у которой, согласно поверью, при пении идет горлом кровь). В последние годы жизни, парализованный и прикованный к постели, он продолжал слагать стихи, диктовать литературно-критические статьи и рисовать с натуры. Оказал  огромное влияние на поэтов танка и хайку XX века)

Если б мог человек
Обернуться птицею вольной,
Он бы взмыл в небеса
И парил в сиянии лунном
Над могучей вершиной Фудзи!

Ёсано Тэккан
(1873-1935, Ёсано Хироси, поэт, филолог, литературный критик. В середине 90-х выступил с резкой критикой деградирующей поэзии танка и призвал современников к реформе традиционного стиха. Возглавил литературное объединение “Синсися” (Новая Поэзия), основал литературный журнал “Мёдзё” (Утренняя Звезда).

В эту лунную ночь
Я внял приглашению милой –
И на глади пруда
Среди лотосов благоуханных
Мы вдвоем засыпаем в лодке…

Ёсано Акико
(1878-1942, Хо Сёко родилась в богатой купеческой семье в Осака, в 1900 послала свои стихи в журнал  “Мёдзё”. Ее страстный роман с главным редактором журнала Ёсано Тэкканом, нашел отражение в сборнике  “Спутанные волосы” – удивительной для того времени по силе и искренности любовной лирике. Ёсано Акико сбежал  в Токио к женатому возлюбленному, вышла за него замуж после развода, родила одиннадцать детей, стала одним из наиболее значительных поэтов своего периода, перевела на современный японский язык “Повесть о Гэндзи”)

Как прекрасны люди,
Направляясь в храм Чистой Воды –
Сакура, высветленная луной,
Красный свет фонарей
В старом Гионе
 
На минуту замру –
И услышу, как с тихим журчаньем
Торопливо бежит
Ручеек по песчаному руслу.
Предрассветный месяц сияет…

Вакаяма Бокусуй
(1885-1928, в 1904 поступил в токийский университет Васэда, первый же сборник стихов “Голоса моря”
принес ему известность)

Пока отмывал
Пропахшие травами пальцы,
Вернувшись домой
С вечерней долгой прогулки,
Луна взошла над лугами...

Посмотри в небеса
И на землю – в простор мирозданья,
Где сквозь сумрак ночной
Над безбрежным Восточным морем
Из пучины луна восходит!

Ёсии Исаму
(1886-1960, родился в Токио, поступил на экономический факультет университета Васэда, но не закончил обучение, целиком отдавшись литературной деятельности. В историю литературы вошел как певец любви и вина, завсегдатай веселых кварталов, тем не менее, его стихи наполнены глубоким философским содержанием)

Эта лунная ночь!
Не забыть мне скользящие блики
В волнах Удзи-реки,
Шепот нежный, чуть различимый:
Ах, не спи же, любуйся ночью!

И не спросит никто:
О чем этой ночью бессонной
Ты не можешь забыть,
Что томит и тревожит душу?
Снова я один под луною…

Ито Сатио
(1864-1913, поэт и писатель, оставался верен выдвинутому Сики принципу “отражения жизни”)

Осенней ночью иду через горы

В лунном сиянье
Под тихий стрекот цикад
По горной тропке
Я бреду – одежду мою
Промочил белесый туман…

Земля и небо
До утра погружаются в сон.
Сумрак сгустился.
Вдалеке над равниной морской
Киноварная всходит луна…

Накамура Кэнкити
(1889-1934, в период учебы на экономическом факультете токийского университета добился известности  благодаря публикациям своих стихов. С 1925 безвыездно жил в окрестностях Хиросимы)

Лунная ночь.
По бамбуковым кольям ограды,
Влажным слегка
И блестящим от испарений,
Тень моя неспешно проходит…

Заливая квартал
Мутно-желтым неверным сияньем,
Показалась луна.
Поздно ночью, холодом вея,
Налетает свирепый вихрь…

Сайто Мокити
(1882-1953, окончил медицинский факультет Токийского университета, впоследствии заведовал частной психиатрической клиникой)

В морозную ночь,
Проснувшись перед рассветом,
Я дверь приоткрыл –
Меж стволов бамбуковой рощи
Лунный блик, киноварный отблеск…

Багровеет луна,
Проплывая по зимнему небу, -
Людям некогда полюбоваться
Красотой безоблачных высей…

Сяку Тёку
(1887-1953, Оригути Синобу,  занимался изучением фольклора разных провинций Японии,  в поздних сборниках экспериментировал с формой, создавая танка в виде четверостиший с непостоянным числом слогов)

Погасили огни
В деревенских домах под горою,
Но в сгустившейся тьме
Так же ясно вижу дорогу,
Озаренную лунным светом…

В тусклом свете луны,
Что сияет сквозь облачный полог,
Пойму заполнив,
На полях вдоль реки оседает
Аромат цветущего риса…

Рассвет уже близок.
Кончается лунная ночь.
Полоскою темной
В серебристой дали протянулась
Вереница гусей перелетных…

Танэда Сантока
(1882-1940,  последний дзэнский поэт-странник)

Луна взошла –
Никого дожидаться не стала…

Прохлада ветра,
Будто веющего с луны…

Стемнело –
В горах под луной
Ищу пристанища на ночь…

И в сёдзи дырки,
И этот лунный свет…

Полная луна –
И сюда добралась, под полог
Москитной сетки

Раскинувшись, сплю один
В лунном сиянье…

Из чудесной купальни
Выхожу к чудесной луне…

Без цели бреду и бреду –
Луна за мною следом…

Выплеснул воду
Вместе с сияньем луны…

Делать нечего –
Надобно спать.
Любуюсь луною…

При свете луны
На кочан садовой капусты
Нужду справляю…

Возвращаюсь домой
Весь в лунном сиянье…




(переводы: Т. Соколова-Делюсина, А.Долин, В. Маркова, Т.Бреславец, В.Санович, А.Глускина, Е.Дьяконова)