Отдаю вам на съеденье
Три моих стихотворенья,
Разберите по суставам
Все, что вам в них не по нраву,
Только не рычите злбоно,
Если это несъедобно.  ;)

Трактат о балладах зеленой травы

Баллады зеленой травы вырастают из влажного сердца,
И тянутся к солнцу упругими волнами звука, кудрявым побегом строки.
Баллады зеленой травы вырастают затем, чтобы спеться,
И вспомниться в миг, когда холодно в мире и дни коротки.
Баллады зеленой травы возникают внезапно, от света, от звука, от взмаха,
От странного взгляда, движения губ и пожатия рук,
Баллады зеленой травы есть лекарство от  злобы и страха,
Я пью его утром, с рассветом, и знаю, что точно уже не умру.
Баллады восходят на нашей крови, как бессмертья трава на крови Прометея,
Чтоб тканью живой затянулись все старые раны, воронки и рвы,
И мы бы, наверно, исчезли давно, становясь все слабей и бледнее,
Когда бы ничем не прикрытым средцам нашим сил не давали баллады зеленой травы.


Мне следует петь

Мне следует петь, потому что навстречу мне мчатся утиные стаи,
А кроме того, журавлиные клинья, воздушные змеи и просто ветра,
Мне следует петь, просыпаясь с утра, и к полудню, и на ночь, поскльку я знаю,
Что завтра настанет и станет совсем не таким, каким было вчера.
Мне следует петь, так как вся моя злость, от проклятий охрипнув, умолкла,
Твой страх испугался себя и сбежал, и теперь мы с тобою одни,
И сердце твое от дождя и любви наконец-то, как поле, размокло,
И нежной зеленой травою покрыто теперь вместо ржавой брони.
Мне следует петь: в апельсиновой роще под грузом плодов наклоняется ветка,
И их золотистая шкурка и сладкая мякоть прохладно-нежны,
Мне следует петь, ведь такое бывает у нас, к сожалению, редко,
И надобно  срочно, в рифмованных строчках, внести это в летопись новой зимы и весны.

Посвящение N.N.

Мы горьких истин с тобой напились и напелись по горло,
Мутной речною водой разбавляя тоски густоту.
Как нас топтали, травили и жгли, но стояли мы гордо,
Как мы мечтали дойти до черты и зайти за черту...
В зимнюю слякоть за чашками теплого горького чая,
Мы представляли себе, будто это фиалы с вином,
Будничной серости, сырости, сирости не замечая,
Звучным античным размером вещая о мире ином.
"Ах, голубой Геллеспонт, вижу кровь на гребнях твоих белых!"
Строки являлись к нам сами, слова выплывали из тьмы,
Мир был пронизан легендами, все оживало и пело,
Этим дышали и верили в это счастливые мы.
Мартовский ветер трепал наши крылья, готовя к полету,
Брызги весенней капели пьянили сильнее вина,
Бьющийся лед нам играл увертюру, и лучшие ноты
С наших уставших от холода струн собирала весна.
Я и теперь иногда вспоминаю, как все это было,
Светлое пламя зеленой звезды в подъязычье храня.
Рваное плятье, дырявые туфли и пальци в чернилах...
Этих богатств никому, никому не отнять у меня.

(задумчиво) А мне нравится... и "гуляющий" размер не раздражает, что странно, по-своему; и вообще, неплохие бы песни получились (а, может, это и есть песни?..)

Но третье я покусаю, совсем чуть-чуть.
К "фиалам" я цепляться не буду - все законно, в первом значении это именно чаша особой такой формы, и вкупке с остальными отсылками к Греци как раз нормально смотрится (хоть и непривычно).
Но.

"Ах, голубой Геллеспонт, вижу кровь на гребнях твоих белых!"
На гребнях.

Я и теперь иногда вспоминаю, как все это было,
Светлое пламя зеленой звезды в подъязычье храня.
Мне это несколько неудачно. И "светлое пламя зеленой звезды" кажется перегруженной конструкцией, и "светлое пламя" хранимое в подъязычье, мне несколько сомнительно. Но на втором моменте я настаивать не буду.

Рваное плятье, дырявые туфли и пальци в чернилах...
Орфография, что с тобою сделалось?! все же нормально было, а тут "плятье" и "пальци" - ой-ёй, не надо так больше, ладно?.. ???

Ну, первое, что хочется отметить - это совершенно замечательное предисловие.  :)

А теперь буду ругать то, что швырнулось в глаза:

Первый стих:
последняя строчка - очень выбивается из ритма. Рэзать надо!  ;)

Второй стих:

Цитировать:

И сердце твое от дождя и любви наконец-то, как поле, размокло, И нежной зеленой травою покрыто теперь вместо ржавой брони.

Вот именно в рамках сопоставления сердца и поля поле, покрытое ржавой броней - не складается. Так же, как и сердце, покрытое (поросшее?) травой. Но трава - это не ко мне, а вот душа милитарюшечки подсказывает, что количество брони, потребное для покрытия поля, заметно превышает разумные пределы.  :) Что-то не то.

Третий стих:

Цитировать:

Как нас топтали, травили и жгли, но стояли мы гордо

Вот. Вот это мне кажется донельзя банальным и б/у. Имхо, конечно, но глаз режет.

Госпоже Элхе.
Ой, как я опечаталась  :-[  Вот ведь стыдоба.  Спасибо, что показали. Вот что значит не владеть навыками "слепого набора". Вместо экрана глядишь на клавиши, и получается... Простите великодушно.
Касательно грЕбней и "светлого пламени" -- учту. Спасибо.

Госпоже Марусе.
Спасибо за разбор, прежде всего.
Вообще-то, по идее броней было покрыто не поле, а сердце. (К сожалению, и такое бывает, и кол-во брони действительно превышает разумные пределы.  :()  А поле тут не при чем. Оно употребляется в качестве примера того, что может размокнуть и зарасти травой. Правда, если это не ясно из текста стихотворения, виноват все равно автор.
Последнюю строчку в "Трактате..."  действительно надо бы резать. Учту. Третья строчка в третьем стихотворении... Н-да, и правда б/у по причине распространенности описанного факта, но чем заменить, не знаю.

P.S. Если бы автор умел петь и не был бы исключен из музыкалки за неуспеваемость, это были бы песни.  :)

Спокуха!  ;D Неуспеваемость - это достойный повод для исключения. Вот некоторых исключали за наглость, выразившуюся в нежелании быть ничем, кроме солиста.  ::)

Касаемо поля - ну, так я и сказала, что именно в рамках сопоставления оно плохо выглядит. Шла бы речь чисто о сердце - вопроса про броню не было бы. Короче, автор виноват, но казнить не будем.  ;)